«БОЛЬШЕ ЖЕ ВСЕГО НЕ ЗАБЫВАЙТЕ УБОГИХ...»
Крещение Руси в 988 году стало поворотным историческим событием для нашей страны. После крещения среди хлынувших из Византии новшеств появилось и понятие милосердие.
Текст: Николай Могилевский
ПРИЗРЕНИЕ И МИЛОСЕРДИЕ В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ
Восточные славяне впервые услышали слова Иисуса: «Продайте имения ваши и раздайте нищим». Христианская церковь настойчиво призывала проявлять милосердие, сострадание и любовь к ближнему. Причём делать это искренне, от всего сердца и регулярно. «Наши предки любовь к ближнему понимали, прежде всего, в подвиге сострадания к страждущему, её первым требованием признавали личную милостыню», — писал Василий Ключевский. Нищелюбие (понимаемое и более широко как человеколюбие) было необходимым условием нравственного здоровья. Подающий милостыню не просто совершал достойный поступок, помогая ближнему, но и сам становился ближе к спасению. В народе говорили: «Нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается». Постепенно привычка к благотворительности (в старину под этим словом подразумевали и сострадание к ближнему, и милосердие, т. е. подаяние) становилась своего рода священным ритуалом, обычаем и традицией.
После крещения Руси церковь в древнерусском обществе стала играть всё более заметную роль в общественных отношениях. Помимо окормления паствы, она исполняла и ряд светских функций: правосудие, надзор за нравственностью, попечение об образовании и, разумеется, призрение. Княжеская власть сразу же стала причислять бедных и убогих к разряду церковных людей. В уставе Владимира Святого было определено, что церковные люди — это игумен, поп, паломник, слепец и хромец, и всем им было назначено пропитание от церкви. При монастырях нищим подавали милостыню, кормили, одевали, давали кров и приют. Можно говорить, что церковное призрение было самой ранней и наиболее организованной формой помощи ближнему на Руси. И неудивительно: в эпоху, когда разветвлённый государственный аппарат (а уж тем более общественность) ещё толком не сложились, благотворительность не могла носить следов какой-либо организации. Личное нравственное убеждение было в древнерусских людях единственным и самым естественным стимулом в деле призрения.
Не были исключением здесь и древнерусские князья. Они, наряду с простыми верующими, полагали нищелюбие нормой нравственного поведения. По свидетельствуй. М. Карамзина, святой Владимир «созывал народ отовсюду, кормил, поил всех пришедших, раздавал неимущим потребное и даже, заботясь о тех, которые почему-то сами не в состоянии были явиться на княжий двор, приказывал развозить по городу пищу и питьё». Его потомок Владимир Мономах в своём знаменитом «Поучении» наставлял потомков: «Страх имейте Божий в сердце и милостыню творите неоскудную, потому что здесь начало всякому добру». Сестра Владимира Мономаха, Анна, открыла в Киеве и содержала на собственные средства женское училище для всех сословий, сама обучала учениц грамоте и ремёслам. Благотворительность в Древней Руси не носила системный характер, не была рассчитана на общественное признание и воспринималась исключительно, как выражение христианской любви к ближнему.
С XIII века после завоевания Руси войсками Орды единственной силой, которая могла взять на себя дело призрения и нищелюбия, была церковь. И она с достоинством справлялась с этой почётной и сложной обязанностью, не только помогая нуждающимся, но и проповедуя в обществе идеи человеколюбия и сострадания. Эти усилия не прошли даром. Под влиянием церкви и благодаря распространению книжности к XVI столетию в русском обществе идея благотворительности пустила глубокие корни. По словам современника, общество было «зело милостиво и податливо к нищим». Но, если не иметь в виду деятельность церкви, благотворительность по-прежнему не имела системного характера.
Ситуация начала меняться в правление Ивана IV. В 1551 году по велению царя был собран церковный собор, решения которого заложили основы государственной системы призрения. Отныне больные должны были быть призреваемы за счёт вкладов «благочестивого царя, митрополита и владык». Параллельно благотворительная деятельность церкви была поставлена под контроль государства. С этого момента начинается новый этап в истории российского призрения — государство постепенно начинает заменять церковь на этом поприще. В дальнейшем Русская церковь будет утрачивать свои позиции и в общественной жизни страны: упразднение патриаршества Петром I, секуляризация монастырских земель Петром III и Екатериной II... Разумеется, церковь не собиралась отказываться от оказания помощи нищим и убогим, но теперь её возможности были куда скромнее. Тем не менее церковь делала всё, что было в её силах.
Особое место в истории российской благотворительности занимает Марфо-Мариинская обитель. Она была основана великой княгиней Елизаветой Фёдоровной, вдовой великого князя Сергея Александровича, убитого террористом в 1905 году. Основательница задумала сделать её центром помощи нуждающимся. Приходившим сюда давали одежду или еду, помогали найти работу, устраивали в больницы. Сёстры обители брали к себе в приют на воспитание детей из «трудных семей», родители которых были, например, профессиональными нищими, пьяницами и т.п. Детям давали хорошее образование, профессию, а зачастую просто спасали от пьяных побоев и участи профессиональных попрошаек. Помимо приюта, в обители действовали больница, амбулатория, аптека (где часть лекарств выдавалась бесплатно), бесплатная столовая и ещё множество учреждений. В Покровском храме обители проходили просветительские лекции и беседы, духовные чтения и другие мероприятия.
Марфо-Мариинская обитель была ярким примером того, что традиция церковного призрения на Руси не прервалась. Однако ведущее слово в деле призрения принадлежало уже не церкви, а государству. Начавшееся в середине XVI века огосударствление дела призрения было прервано в начале XVII века Смутным временем. После Смуты на российском престоле оказалась новая династия — Романовы. Первый Романов на троне, Михаил Фёдорович, поручил Патриаршему приказу управление делами общественного призрения, а Аптекарскому приказу — заботиться о больных и немощных.
Марфо-Мариинская обитель была ярким примером того, что традиция церковного призрения на Руси не прервалась. Однако ведущее слово в деле призрения принадлежало уже не церкви, а государству. Начавшееся в середине XVI века огосударствление дела призрения было прервано в начале XVII века Смутным временем. После Смуты на российском престоле оказалась новая династия — Романовы. Первый Романов на троне, Михаил Фёдорович, поручил Патриаршему приказу управление делами общественного призрения, а Аптекарскому приказу — заботиться о больных и немощных.
Новый этап в истории государственного призрения начался при Петре I. Царь-реформатор, резко и бесповоротно изменивший жизнь страны, не оставил без внимания и эту сферу. Основной задачей он считал не помощь нищим и убогим, а борьбу с нищенством. По инициативе самодержца были приняты суровые меры по пресечению нищенства, а обязанность по призрению нищих, престарелых, увечных и сирых была делегирована полиции — под её наблюдением были устроены разного рода благотворительные учреждения. Поэтому меры Петра I вполне можно условно назвать «полицейскими». Так призрение и нищелюбие в его государственном варианте стало постепенно формализовываться и бюрократизироваться.
Окончательно систему государственного призрения оформила Екатерина II. В1775 году императрица провела губернскую реформу, доведя до логического завершения деление страны на губернии, начатое тем же Петром I. По новому положению в составе губернских учреждений отныне появился особый Приказ общественного призрения. На него возлагалась забота об образовании, лечении, устройстве народных школ, сиротских домов, приютов и богаделен для престарелых, работных и смирительных домов. Приказ общественного призрения возглавлял лично губернатор.
Через 65 лет после создания института приказов общественного призрения в их подчинении находилось уже более 8оо учреждений благотворительного характера, то есть на местах всё было централизовано, бюрократизировано и передано в руки исполнительной власти. Приказы стали своего рода прообразами органов «социальной защиты» более позднего времени. Эта система просуществует в неизменном виде до эпохи «великих реформ» 1860-х гг., когда забота об общественном призрении будет передана уже непосредственно местному обществу — земствам и городам. Государство с этого момента постепенно отстранится от активного участия в деле призрения, передав инициативу в этом вопросе обществу.
В эпоху Екатерины II произошло и другое важное событие — благотворительность стала уделом не только государства и церкви, но и общества (стоит отметить, что в дореволюционной России благотворительность обычно не включалась в государственные программы помощи бедным, ею занимались частные лица и общества помощи нуждающимся). Если при Петре I государство само лишает общество инициативы, ограничивая его узкими рамками созданных государством богаделен, то в екатерининскую эпоху общество получает гораздо большую свободу в этом вопросе.
По инициативе императрицы Екатерины II в 1764 году создано первое благотворительное общество — Воспитательное общество благородных девиц. С этого момента масштабы российской общественной благотворительности значительно возросли. Во второй половине XVIII века ею стали заниматься многие видные и богатые люди того времени. Они делали регулярные взносы на постройку заведений для бедных, становились попечителями и кураторами разнообразных благотворительных учреждений. Однако окончательно отвергнуть государственную помощь в деле благотворительности общество тогда ещё не было готово.
Отсюда ведёт начало феномен полуправительственных-полуобщественных благотворительных учреждений. Самым известным среди них было Ведомство учреждений императрицы Марии. Мария Фёдоровна, жена императора Павла I, в 1796 году была поставлена своим царственным супругом «начальствовать над воспитательным обществом народных девиц».
Уже в первый период своей деятельности на этом поприще она обнаружила незаурядные организаторские способности, лично вникала во все вопросы быта и воспитания питомцев вверенных ей учреждений. У неё были маленькие записные книжечки, куда она вносила всё, что надо было сделать; регулярно отмечала, что и как было выполнено. Императрица постоянно посещала заведения, причём приезжала обычно тогда, когда её не ждали, присутствовала на уроках и экзаменах, обедала с воспитанницами и зорко наблюдала за жизнью призреваемых. Если замечала какие-либо недостатки, то сразу отдавала распоряжения об их немедленном устранении. В завещании Мария Фёдоровна писала: «Я часто повторяла, что мы должны исполнять наши обязанности, ...соединяя все наши старания к сохранению детей, к возбуждению чувств материнских, к поданию помощи и вдове, и сироте, облегчению страждущей нищеты, только тогда мы будем оказывать истинную любовь к ближнему..., только ...тогда никакой труд не будет для нас обременителен».
Одной из главных заслуг Марии Фёдоровны стало привлечение к работе в своём ведомстве энергичных, просвещённых и богатых людей, охотно делавших пожертвования и оказывавших иную помощь. Говоря современным языком, императрица оказалась не только талантливым руководителем, но и прекрасным «фандрайзером». В скором времени многие благотворительные учреждения, находясь в затруднительном материальном положении, обращались с просьбой принять их в её ведомство. Взяв в 1796—1797 годах под своё руководство всего 4 учреждения, Мария Фёдоровна к 1828 году (к моменту своей кончины) во много раз не только увеличила их число (до 43), но и существенно изменила их статус, расширив количество категорий призреваемых. Через 100 лет в 1909 году на попечении благотворительных учреждений и заведений ведомства находилось более 710 тысяч человек обоего пола, а ежегодные расходы на помощь им составили свыше ю миллионов рублей — колоссальные деньги по тем временам. Но ещё большие суммы начали жертвовать на благотворительность частные лица — наступала эпоха общественной благотворительности.
ЗОЛОТОЙ ВЕК БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ
Период 1860—1917 годов по праву называют «золотым веком» русской общественной благотворительности. Статистика впечатляет: в начале XX века на каждые 100 тысяч жителей европейской части России приходилось 6 благотворительных учреждений, а 82 % благотворительных заведений были созданы и состояли под патронатом частных лиц. Уже в марте 1910 года Всероссийский съезд деятелей по призрению констатировал, что 75% средств на благотворительные цели формировались из частных добровольных пожертвований и лишь 25% поступали от государства.
Вторая половина XIX и начало XX века — это эпоха частных благотворителей, порой даже целых династий благотворителей. И пальма первенства здесь принадлежала купцам и промышленникам. Например, в Москве, всегда богатой на меценатов и жертвователей, негласный титул «профессиональных благотворителей» прочно закрепился за семьёй Бахрушиных. Род Бахрушиных известен ещё с середины XVII века и происходил из города Зарайска Рязанской губернии. Перебравшись в Москву и основав кожевенное производство, Бахрушины довольно быстро разбогатели. Большое богатство головы им не вскружило, а наоборот, лишь наложило особые нравственные обязательства и ответственность. Ещё при жизни старших представителей семьи были выстроены и содержались за их счёт городская больница, дом бесплатных квартир для многодетных вдов и бедных курсисток на Софийской набережной, приют и колония для беспризорных в Сокольниках, ремесленное училище для мальчиков, дом для престарелых артистов, родильный дом на 100 пациенток, госпиталь для неизлечимо больных. Не забывали Бахрушины и о своей исторической родине — Зарайске, в ту пору маленьком провинциальном городке с богатой историей. Здесь ими была построена богадельня, роддом, амбулатория, школа и женская гимназия, открыта больница имени Святителя Николая и отреставрирован Кремль.
В семье Бахрушиных был обычай: по окончании каждого года, если он был удачным в финансовом плане, жертвовать ту или иную сумму на милосердие. И делалось это не по принуждению или из финансовых интересов, а по искреннему убеждению, что человеколюбие, помощь нищим и убогим — святой долг всякого христианина. «Не славы ради, не в поиске крестов и наград, а на пользу Отчизне и людям пусть служит всё наше великое богатство. И, может быть, спустя лет эдак сто, а то и более, помянут нас потомки словом добрым, колимы его достойны будем». Так писал более ста лет назад А. П. Бахрушин своему брату Алексею.
Им под стать были и другие знаменитые купеческие и промышленные династии: Третьяковы, Рябушинские, Морозовы... Их заботами и трудами строились больницы и приюты, открывались работные дома и училища для бедных, школы и богадельни. Давно сформированное в обществе отношение к благотворительности, как к обязательному и необходимом делу, наконец, было подкреплено солидной финансовой базой. Христианская мораль и капиталистическая экономика породили невероятную по своей развитости и охвату благотворительную среду, просуществовавшую вплоть до 1917 года.
И в основе её, как и прежде, была общая идея, сформулированная когда-то князем Владимиром Мономахом: «Больше же всего не забывайте убогих...».
