«СПАС СМОЛЕНСКИЙ» И «КРЫМСКИЙ СМЕРЧ»

Дата: 
15 мая 2019
Журнал №: 
68
Рубрика: 
Церковь и вера

В 2010 году на Спасской башне Московского Кремля был открыт надвратный образ известный в истории как ≪Спас Смоленский≫. Написание этого образа связывают с грандиозной военно-политической победой великого князя Василия III — присоединением к Московскому государству Смоленска в 1514 году. Смоленское взятие пришлось на 1 (14) августа — день церковного празднования Всемилостивого Спаса, что объясняет посвящение ему надвратной иконы. С чем связано появление на иконе у ног Спасителя образов преподобных Сергия Радонежского и Варлаама Хутынского — в материале Владимира Немыченкова.

Текст: Владимир Немыченков

Предыстория и хронология событий 1521 года
Вскоре после Смоленского взятия, в апреле 1515 года, в Крыму умер старый хан Менгли-Гирейи престол занял недруг Москвы ― его сын Мухаммед-Гирей, или как звучит его имяв русских летописях ― Магмет Кирей. В сентябре 1515 года крымский посол предъявил великому князю Василию III требования передать хану северские города Брянск, Новгород-Северский, Путивль и др., отпустить в Крым казанского царевича Абдул-Латифа, содержавшегося в Московии на положении почётного пленника, и вернуть Литве Смоленск. В ноябре хан получил известие, что почти все требования его отвергнуты. В ответ число крымских набегов на Русь умножилось: в 1515 году произошёл рейд азовского отряда крымцев, а в 1516 году на рязанские земли напал Богатырь-салтан, сын Мухаммед-Гирея. В августе 1517 года был предпринят более серьёзный поход 20-тысячного войска крымцев, проплаченный Литвой. Татары перешли русскую границу близ Тулы, но были наголову разбиты ― домой вернулось лишь 5 тысяч человек. Вторая попытка в ноябре 1517 года была также отбита.

После смерти казанского правителя Мухаммед-Эмина весной 1519 года Василию III удалось посадить на престол своего ставленника ― касимовского царевича Шах-Али.Это вызвало большое неудовольствие знати — огланов и мурз, стремившихся к союзу с Крымом. В Казани возник антирусский заговор.

По договорённости с Бахчисараем в апреле1521 года к Казани с конвоем в 300 всадников подошёл Сагиб-Гирей, родной брат крымскогохана Мухаммед-Гирея. В это время крамольные мурзы подняли в городе восстание ― перебили русский гарнизон, ограбили купцов и пленили великокняжеского посла, а Сагиб-Гирея приняли как законного правителя Казани.

Шах-Али был изгнан. С большим трудом к маю 1521 года он добрался до Москвы, где его встретили с большим почётом. Сагиб-Гирей тут же объявил войну Московскому государству и договорился о совместных действиях с крымским ≪царём≫ Мухаммед-Гиреем.

10 мая московская агентура в Азове донесла великому князю о готовящемся крымском набеге. С весны 1521 года по пограничным рубежам началось развёртывание русских войск, закончившееся к началу лета. Общее командование московским войском было поручено весьма именитому, но слишком молодому и неопытному князю Д. Ф. Бельскому, которому в ту пору шёл только 22-й год. Заместителем ему назначили многоопытного военачальника, ветерана литовских войн боярина В. В. Шуйского-Немого.

В попытке прикрыть опасные направления прорыва татар, русские войска были растянуты по огромному фронту вдоль левого берега Оки, где расположены города Серпухов, Кашира, Таруса, Коломна; по Угре, в районе Тулы, на юго-восточном направлении, в Рязанском княжестве, на Мещере, а также в Муроме и Нижнем Новгороде. Современный историк В. В. Пенской оценивает общую численность русских войск без городского ополчения в 35―40 тыс. человек, крымского войска ― в 20―25 тыс. человек, а с учётом ногаев, адыгов и литовского отряда Е. Дашкевича ― не более 30―35 тыс. человек.

Примерный численный паритет не обеспечивал прочности обороны русских, поскольку татары без особых усилий могли прорвать границу в каком-то одном месте благодаря концентрации своих сил. К тому же нельзя было исключать одновременного удара со стороны Казани и Литвы, переговоры о заключении мира с которой для Москвы не увенчались успехом. Поэтому на западном (литовском) фронте были усилены гарнизоны в Можайске, Вязьме, Дорогобуже, Стародубе, Новгород-Северском. Приведены в повышенную готовность воинские контингенты в Пскове и Новгороде.

В 1521 году Василий III был вынужден действовать сразу на трёх фронтах, где по его указанию было сосредоточено до 55 тысяч ратников. Не менее половины из них должны были противостоять Мухаммед-Гирею. В. B. Пенской полагает, что крымский хан имел численное превосходство, не предопределявшее, однако, поражение обороняющихся.

В летописи говорится, что великий князь стоял тогда ≪на Волоце в селе Микулине. И послал к воеводам своим≫ Д. Ф. Бельскому, В. В. Шуйскому и И. М. Воротынскому и ≪повелеим противу царя [Мухаммед-Гирея] ити. Они же не поидоша≫. ≪Очевидно, растерялись≫, ― замечает на это советский историк А. А. Зимин. В своей книге ≪Россия на пороге нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)≫ он пишет, что в результате поражения паника охватила многие области страны. В городах, подвергавшихся непосредственной опасности, вспыхнули волнения: ≪Мятеж учинился по всем городам до Галича≫. К приходу татар готовились даже в Пскове. ≪Впервые за историю вооружённых столкновений с Россией крымские войска прорвались в глубинные районы Русского государства, предавая их грабежу и пожарам. Это произвело ошеломляющее впечатление на жителей южных районов страны. Уже 29 июля многие люди бежали в Москву „в осаду“≫.

Из летописей известно, что в пятницу 26 июля татары вышли в окрестности Переяславля-Рязанского (нынешняя Рязань) и, минуя его, поспешили к Коломне. В ночь с 27 на 28 июля они переправились через Оку. Возможно, что броды на реке им указали проводники из отряда литовца Дашкевича, хотя, вероятнее всего, это был кто-то из людей рязанского князя Ивана Ивановича, находившегося в то время в московской темнице за попытку восстановления независимости своего княжествав союзе с Мухаммед-Гиреем. Сложная ночная переправа указывает на то, что проводники были опытные, из местных.

Основные русские силы стояли под Серпуховом (воеводы Д. Ф. Бельский, В. В. Шуйский), Каширой во главе с Ф. В. Лопата-Оболенским и Тарусой во главе с И. М. Воротынским. 28 июля татары под Коломной появились неожиданно, и русская застава была истреблена превосходящей её во много раз татарской армией.

В Типографской летописи сказано: ≪воеводы не успеша собратися с людми. И ту побиша великого князя воевод князя Володимера Курбескаго, Якова да Юрья Замятиных, а князя Фёдора Васильевича Лопату Оболенского поимаша… а иных многих воевод и детей боярских побиша и плен поведоша. И повоеваша многие волости Коломенские и Московские…≫.

В ≪Записках о Московии≫ барона С. Герберштейна, посетившего Россию в 1526 году в качестве посла правителя Австрии эрцгерцога Фердинанда, сказано, что Мухаммед-Гирей под Коломной дождался соединения с силами своего брата Сагиб-Гирея, подошедшего от Казани, после чего татарские отряды двинулись к Москве и в её окрестности для грабежа. Немногочисленные русские войска отошли за городские стены, и татары буквально опустошили оставшиеся без защиты селения: кроме Угрешского монастыря они разграбили и сожгли сёла и боярские усадьбы в окрестностях Москвы, включая ≪великого князя село любимое Остров≫, а также посады Каширы и Коломны, разорили Владимирские, Боровские и Рязанские земли.

Согласно упоминанию Острожского летописца: ≪Махмет, Перекопский царь… в Москве болшь 300 000 вязнев [пленных] набрал≫. ≪Рассказывали, ― пишет А. А. Зимин, ― что когда они „в полон вели бояринь и боярьскых дочерей“, то они „с полтораста детей у персей отъимав да пометале по лесу, и неделю жилине едши дети“. Только когда татары ушли, этих детей привезли в Москву к великому князю≫. Неудивительно, что историк назвал этот набег ≪крымским смерчем≫.

Как сообщает Типографская летопись, татары ≪повоеваша многие волости Коломенские и Московские и быша до Москвы за 15 вёрст≫. Мухаммед-Гирей с основными войсками стоял ≪на едином месте десять день промеж Северки реки и Лопасны, за шездесят вёрст от Москвы≫.

Описанный речной регион расположен между Коломной и современным городом Чехов: Северка ― правый приток Москвы-реки Выше Коломны, стоящей у впадения Москвы-реки в Оку. Чехов расположен на реке Лопасне, притоке Оки, в 52 км от Москвы. Герберштейн пишет, что хан стоял в 13 вёрстах от Москвы. Но это число больше согласуется с сообщениемлетописи о расположении передовых татарских отрядов, а не самой ставка хана.

Постниковский летописец сообщает: ≪…сам царь [Мухаммед-Гирей] стоял на Коломне на [реке] Северке две недели. А сын его Салтан богатырь с татары был под Москвою в великого князя селе в Острове≫. Галицкий летописец уточняет дату: ≪приходил царевич крымъской и татаровя к Москве, августа в 1 день, и поплениша много волостей и сел разориша… А до города не доходиша за три версты…≫. Очевидно москвичи со стен и башен видели татарские конные разъезды вокруг города.

Владимирский летописец приводит наиболее полную и подробную хронологию нашествия: ≪царь Крымскои Ахмут Кырии… пришол месяца июля 27 день в суботу, а в неделю [воскресенье 28 июля] и Оку перевезлися и заставупобил… а в понедельник [29 июля] на Москве в осаду в город люди бежали. А князь великий Василей того же дни выступил с Москвы на Волок Ламский, а царь ходил, повоевал… и мало города Москвы не доходили… а по всем городом Московским осада была. А царь стоял на Сиверки 6 дней, а князя великого сила стояла от Литовскаго [у Новгорода и Пскова], и князь великий послал по силу. Царь же слышав то в 7 день в неделю [воскресенье 4 августа] перешол Оку назад, и за Окою стоял неделю [до воскресенья 11 августа], а всего того был две недели. <…> А на Москве в осаде седели две недели. Того же месяца августа 20 день прииде князь велики Василеи Ивановичь с Волоку на Москву≫.

Согласно Разрядной книге ≪царь пошол из земли назад≫ ≪августа в 12 день≫, что совпадает с нашими подсчётами по летописи. Именно 12 августа крымский хан узнал, что на помощь Москве идут новгородские и псковские войска псковского наместника князя М. В. Горбатого.

Обстоятельства спасения Москвы
Н. М. Карамзин пишет, что татары опустошили русские земли ≪от Нижнего Новгорода и Воронежа до Москвы-реки≫; ≪пленили несметное число жителей, многих знатных жён и девиц, бросая грудных младенцев на землю; продавали невольников толпами в Кафе, в Астрахани; слабых и престарелых морили голодом: дети Крымцев учились над ними искусству… убивать людей. Одна Москва славила своё, по мнению народа, сверхъестественное спасение…≫.

В то время как татары сожгли Николо-Угрешский монастырь и пили хмельные меды из великокняжеских погребов в Воробьёве, смотря на Москву, Василий III отошёл к Волоку Ламскому собирать полки от Великого

Новгорода и иных городов, вверив оборонубоярам и зятю, царевичу Петру, крещёному в православие хану Казанского юрта Худай-Кулу. Москва была переполнена беженцами со всей округи. Из-за тесноты могла начаться эпидемия. К тому же оказалось, что запасы пороха для обороны недостаточны. Н. М. Карамзин со ссылкой на Герберштейна сообщает, что город был спасён богатыми дарами хану Мехмет-Гирею и выданной по его требованию грамотой о признании себя князем Василием данником хана ≪по уставу древних времён≫ (т. е. Золотой Орды). Получив их, а также ≪опасаясь и нашего войска и неприступных для него московских укреплений≫, хан отошёл к Рязани.

Отечественные источники излагают обстоятельства спасения Москвы несколько иначе и подробнее. Согласно преданию, изложенному в повести ≪Знамение ужасно и преславна и како спасён бысть град Москва от нашествия безбожных тотар иже к Богу молитвами Пречистыя Богородицы и великих чюдотворцев руских, и како Божьим пособием сами безбожнии обегоша≫, позднее вошедшему в Степенную книгу, Русский временник и Шумиловский список Никоновской летописи ≪преосвященный Варлаам митрополит всея России, и прочие святители≫, иноки, бояре и народ непрестанно молились в храмах и по домам Богу, Богородице, русским чудотворцам и всем святым. Бывший в то время в Москве Ростовский архиепископ по благословению московского митрополита Варлаама даже затворился в приделе Успенского собора, не вкушал пищи, ≪моляся непрестанно≫ ≪дондеже мимо идёт гнев Господень≫.

Слепой старице Вознесенского монастыря, находившейся в Кремле, и другим благочестивым жителям Москвы было видение, в котором через Фроловские (Спасские) ворота Кремля город покидал сонм московских святителей с Владимирской иконой Богородицы, сопровождаемый множеством духовенства и народа ≪вся по чину, яко же лепо есть совершатися действу на литиях≫. Навстречу им вышли преподобные Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский, которые умоляли святителей не оставлять град во ≪время варварского нашествия≫. Но святители ответили, что они много молили ≪Всемилостивого Бога и пречистую Богородицу≫ о избавлении своей паствы от бедствия, однако за грехи и нераскаянность народа Господь повелел им покинуть город и вынести его святыню ― икону Божией Матери, которая пребывала в иконостасе Успенского собора Кремля. Преподобные призвали святителей усугубить молитвы к Богородице: ≪Тако бо возможна есть умолити с вами сына своего Христа Бога нашего и праведный Его гнев на милость претворити≫. Преподобные и святители совершили молебную службу перед Владимирской иконой Богородицы и ≪оттуду паки во град возвратишися и с чудотворным образом Богоматери и со всею Святынею≫.

Следствием народных молитв и покаяния, заступничества Богородицы и ходатайства русских святых стало чудесное бегство татар, намеревавшихся пожечь московские посады, но напуганных видением ≪бесчисленного множества Русского воинства≫. О последнем обстоятельстве сообщает и Карамзин, хотя и в примечаниях. С того времени Русская церковь прославляет Богородицу ≪ради иконы ея Владимирския≫ за избавление Москвы от разорения ханом Мехмет-Гиреем особым крёстным ходом 21 мая (3 июня н. ст.).

Такова традиционная версия объяснения появления изображений преподобных Сергияи Варлаама у ног Спасителя на надвратной иконе Фроловской (Спасской) башни с её наружной стороны и московских святителей, молящихся перед Богородицей, на внутренней стороне той же башни (икона не сохранилась).

Об этих образах писал П. Алеппский, в составе посольства антиохийского патриарха посетивший Москву в XVII веке: ≪Над большими царскими восточными воротами снаружи находится образ Господа Христа, стоя благословляющего… Этот образ называется Спас, то есть Спаситель, Смоленский… Внутри ворот, со стороны дворца, образ Девы на престоле с Московскими архиереями в молении перед Ней≫.

Набег произошёл в июле ― августе, а не в мае. Москва была в осаде практически весь Успенский, или Спасов пост, который длится с 1 по 14 августа. В этот период крымского набега Русская церковь отмечала три праздникав честь Спасителя (как говорят, три ≪Спаса≫): 1 августа ― празднование Всемилостивому Спасу и Происхожденье честных древ креста Господня, 6 августа ― Преображение Господне, 16 августа ― Нерукотворенного образа (Убруса) Господа Иисуса Христа, а в канун последнего ― 15 августа Успение Пресвятой Богородицы. Следовательно, нашествие татар было сильным внешним стимулом к покаянию москвичей, о котором рассказывает повесть о крымском нашествии (≪Знамение ужасно…≫), но при этом умалчивает о самом посте ― времени, определённом Церковью для покаяния в грехах (вероятно, чтобы не смущать несовпадением с датой празднования Владимирской иконе 21 мая).

Дело в том, что празднование 21 мая изначально было установлено в честь поновления Владимирской иконы в 1514 году, как раз накануне выхода в победоносный смоленский поход московского войска.

Заметим, что все установленные дни празднования Владимирской иконе не вполне соответствуют точному времени исторических событий, к которым они приурочены. Например, в 1480 году принесение иконы из Владимира в Москву 23 июня далеко отстоит от времени, когда ≪приходилъ безбожныи Ахматъ… на реку на Угру≫, потому что это случилось ≪въ осень, на Покровъ Святыя Богородица≫. Дата празднования совпадает со временем, когда отец князя Василия, Иван III, с войском отправился к Коломне занимать рубеж обороны, а окончание противостояния в связи с отходом войск Ахмата (что и приписывается чудесной помощи Богородицы) случилось ещё позже ― в конце октября ― начале ноября. Нечто похожее произошло и в 1521 году.

Упоминаемое в Повести усиленное моление московского духовенства и мирян в церквях находит объяснение не только в опасности осадного положения, но и в церковном календаре. Вероятно, самым тревожным был день максимального приближения татар к стенам Москвы 1 августа, когда ожидался штурм города, и гарнизон спешно готовился к обороне. Как раз накануне и в самый день 1 августа Русская церковь прославляла Всемилостивого Спаса и Богородицу как хранителей города и царства, убеждала верующих в справедливости Божия наказания за грехи и призывала к покаянию словами богослужебных текстов. Затем 6 августа Церковь праздновала Спасово Преображение как предвестие окончательного избавления от опасности (татары отошли за Оку).

Логично предположить, что описываемое в Повести видение слепой старице и иным осадным седельцам у Фроловских врат также происходило в момент наибольшей опасности накануне появления татар под стенами города, когда они ≪не доходиша за три версты≫ до него, то есть под 1 августа, поскольку 4 августа враги отошли уже далеко от Москвы за Оку. В таком случае и само видение, в котором московские святители и преподобные Сергий и Варлаам служат литию перед Владимирской иконой Богородицы перед Фроловскими воротами Кремля хронологически связано с празднованием Всемилостивому Спасу.

Относительно расхождения в трактовке причины спасения Москвы в 1521 году можно сказать следующее. В имеющихся исторических источниках факт дачи выкупа крымскому хану приводится только у одного и притом иностранного автора (барона С. Герберштейна): ни опровергнуть, ни подтвердить это пока не представляется возможным. Большинство историков не упоминают факт ≪богатых даров≫, но делают акцент на княжеской грамоте признания главенства крымского хана. Можно предположить, что передача грамоты татарам сопровождалась обычными дипломатическими подарками, включая бочки с хмельными медами, которые Герберштейн истолковал чуть ли не как выкуп за спасение города.

Карамзин как учёный не счёл возможным пересказывать видение близ Фроловских ворот, хотя и упомянул о беспричинном бегстве татар согласно Повести. А. А. Зимин видит причины спасения Москвы в том, что отряды Мухаммед-Гирея были способны только на грабёж беззащитного населения и как только узнали о подходе к Москве новгородских ратей, сразу же получили приказ на отход за Оку. Историк отрицает какое-либо значение вассальной грамоты, выданной крымцам от имени князя Василия, и тем более вмешательство ≪потусторонних сил≫.

Извечный спор рационализма и веры разбирать не будем. Для науки важно то, как исторические события запечатлелись в памяти народа, ибо именно это нашло отражение в письменности и иконописи. Для верующего очевидно, что Бог в силах и смягчить, и ≪ожесточить сердце фараоново≫, и явить множество знамений и чудес (Исх. 7:3). Может Он и наказать Свой народ ради его вразумления и исправления, и помиловать его. И при этом наказать тех, кого Сам же использовал в качестве орудия наказания (≪бича Божия≫). Однако об этом и о том, почему всё же в церковной памяти избавление Москвы от разорения крымско-казанским войском  связано не с 1 августа, а с 21 мая, Бог даст,  расскажем в другой раз.

Тэги: 
церковь и вера
Немыченков