Заметим, что все установленные дни празднования Владимирской иконе не вполне соответствуют точному времени исторических событий, к которым они приурочены. Например, в 1480 году принесение иконы из Владимира в Москву 23 июня далеко отстоит от времени, когда ≪приходилъ безбожныи Ахматъ… на реку на Угру≫, потому что это случилось ≪въ осень, на Покровъ Святыя Богородица≫. Дата празднования совпадает со временем, когда отец князя Василия, Иван III, с войском отправился к Коломне занимать рубеж обороны, а окончание противостояния в связи с отходом войск Ахмата (что и приписывается чудесной помощи Богородицы) случилось ещё позже ― в конце октября ― начале ноября. Нечто похожее произошло и в 1521 году.
Упоминаемое в Повести усиленное моление московского духовенства и мирян в церквях находит объяснение не только в опасности осадного положения, но и в церковном календаре. Вероятно, самым тревожным был день максимального приближения татар к стенам Москвы 1 августа, когда ожидался штурм города, и гарнизон спешно готовился к обороне. Как раз накануне и в самый день 1 августа Русская церковь прославляла Всемилостивого Спаса и Богородицу как хранителей города и царства, убеждала верующих в справедливости Божия наказания за грехи и призывала к покаянию словами богослужебных текстов. Затем 6 августа Церковь праздновала Спасово Преображение как предвестие окончательного избавления от опасности (татары отошли за Оку).
Логично предположить, что описываемое в Повести видение слепой старице и иным осадным седельцам у Фроловских врат также происходило в момент наибольшей опасности накануне появления татар под стенами города, когда они ≪не доходиша за три версты≫ до него, то есть под 1 августа, поскольку 4 августа враги отошли уже далеко от Москвы за Оку. В таком случае и само видение, в котором московские святители и преподобные Сергий и Варлаам служат литию перед Владимирской иконой Богородицы перед Фроловскими воротами Кремля хронологически связано с празднованием Всемилостивому Спасу.
Относительно расхождения в трактовке причины спасения Москвы в 1521 году можно сказать следующее. В имеющихся исторических источниках факт дачи выкупа крымскому хану приводится только у одного и притом иностранного автора (барона С. Герберштейна): ни опровергнуть, ни подтвердить это пока не представляется возможным. Большинство историков не упоминают факт ≪богатых даров≫, но делают акцент на княжеской грамоте признания главенства крымского хана. Можно предположить, что передача грамоты татарам сопровождалась обычными дипломатическими подарками, включая бочки с хмельными медами, которые Герберштейн истолковал чуть ли не как выкуп за спасение города.
Карамзин как учёный не счёл возможным пересказывать видение близ Фроловских ворот, хотя и упомянул о беспричинном бегстве татар согласно Повести. А. А. Зимин видит причины спасения Москвы в том, что отряды Мухаммед-Гирея были способны только на грабёж беззащитного населения и как только узнали о подходе к Москве новгородских ратей, сразу же получили приказ на отход за Оку. Историк отрицает какое-либо значение вассальной грамоты, выданной крымцам от имени князя Василия, и тем более вмешательство ≪потусторонних сил≫.
Извечный спор рационализма и веры разбирать не будем. Для науки важно то, как исторические события запечатлелись в памяти народа, ибо именно это нашло отражение в письменности и иконописи. Для верующего очевидно, что Бог в силах и смягчить, и ≪ожесточить сердце фараоново≫, и явить множество знамений и чудес (Исх. 7:3). Может Он и наказать Свой народ ради его вразумления и исправления, и помиловать его. И при этом наказать тех, кого Сам же использовал в качестве орудия наказания (≪бича Божия≫). Однако об этом и о том, почему всё же в церковной памяти избавление Москвы от разорения крымско-казанским войском связано не с 1 августа, а с 21 мая, Бог даст, расскажем в другой раз.