АРКТИЧЕСКИЙ РЕСУРС

Дата: 
24 сентября 2020
Журнал №: 

Развитие технологий, а также изменение климата открывают арктические территории для хозяйственного освоения. Но действительно ли можно говорить о том, что промышленная Арктика — реальность будущего?

Текст: Екатерина Борисова
Фото: Алексей Нагаев и Екатерина Борисова

 

Правовая база (Арктика — де-юре) Теоретически хозяйственному освоению Арктики ничто не мешает. В отличие от Антарктики она не имеет статуса «территории под международным режимом управления». Полярные владения СССР были установлены постановлением Президиума ЦК СССР от 15 апреля 1926 года. В документе указывалось, что «все земли и острова, открытые и которые могут быть открыты», находящиеся в пределах указанного сектора между меридианными линиями от крайних северо-западной и северо-восточной сухопутной границы СССР, «являются территорией СССР». Однако в современном информационном пространстве можно увидеть заявления, что позднее (с подписанием Конвенции ООН по морскому праву от 1982 года) Россия как правопреемница СССР якобы потеряла свои права на часть арктической территории площадью 1,2 млн км2. Это не так. Известный полярник и сотрудник Арктического и антарктического НИИ Росгидромета Валерий Лукин поясняет: «СССР никогда не владел морскими акваториями и пространствами дрейфующих льдов на их поверхности в этом секторе». В постановлении речь шла о «землях и островах», которые всё также продолжают оставаться российскими.

С этой точки зрения подписание Конвенции ООН лишь расширило возможности России. Во-первых, конвенция даёт право прибрежному государству распространить свой национальный суверенитет на территориальное море — морское пространство шириной не более 12 морских миль от условных береговых линий (зоны максимального отлива). Внешняя граница территориального моря является государственной границей страны на море и в воздушном пространстве, находящимся над ним.

Во-вторых, прибрежное государство имеет право заявить исключительную экономическую зону, которая распространяется на 200 морских миль от тех же условных береговых линий. Она включает в себя всю водную толщу и дно, все биологические, минеральные и углеводородные ресурсы, находящиеся в ней. В исключительной экономической зоне разрешён свободный проход иностранных судов и прокладка подводных кабелей и трубопроводов других стран. Научные исследования в исключительных экономических зонах могут проводиться только с разрешения прибрежного государства.

Но самое главное, конвенция разрешает прибрежному государству объявить своей собственностью континентальный шельф (за пределами прилегающей экономической зоны), к которому, в том числе относятся подводные хребты. Именно этой проблемой Россия сейчас и занимается. Соответствующая заявка подана в Комиссию ООН по вопросам континентального шельфа. Основная правовая проблема в Северном Ледовитом океане заключается в том, как разделить подводные хребты Ломоносова и Альфа-Менделеева, простирающиеся между Сибирским шельфом, островом Гренландия и Канадским Арктическим архипелагом. «Если денонсировать эту Конвенцию и выйти из неё, мы утратим право на владение континентальным шельфом, — комментирует ситуацию Валерий Лукин. — Вне международного права заявленные нами его границы никто признавать не будет».

Впрочем, такая позиция не единственная. Референт управления президента РФ по внешней политике, ведущий научный сотрудник Института государства и права Иван Жудро на круглом столе «Арктика: вчера, сегодня, завтра в призме национальных интересов России», прошедшем 26 августа 2020 года в рамках форума «Армия‑2020», дал другое толкование как Конвенции ООН,ттак и документов ей предшествующих. Он привёл ноту российского МИД от 1916 года, которой подтверждалась принадлежность России ранее открытых островов, которые «составляют продолжение к Северу континентального пространства Сибири». Этой формулировкой, как подчеркнул представитель Администрации Президента РФ, закладывалась суть правового института, о котором было объявлено в известной конвенции Трумана спустя 30 лет — «континентальный шельф». При этом не было ни одного протеста, что означало общее согласие остальных государств. И. Жудро отметил, что правоведы неоднозначно истолковывают и понятие «земли» в контексте постановления от 1926 года. Под землями — как категорией, отличающейся от использованного тут же понятия островов, можно понимать и продолжение континентальной платформы под водами и льдами Северного Ледовитого океана, т. е. континентального шельфа. Комментируя Конвенцию ООН по морскому праву, он заявил о необходимости рассматривать её статьи в комплексе: «Если исходить не только из статьи 76 Конвенции ООН (о континентальном шельфе), но и из других, которые говорят про исторические правооснования, Россия имеет достаточные основания для распространения своей юрисдикции на подводные арктические пространства в пределах своего, теперь уже условного полярного сектора».

Учитывая отсутствие единого понимания международных правовых норм, под которыми мы подписались, наша страна ограничена в своей хозяйственной деятельности территорией шельфа в пределах исключительной экономической зоны и суши. В случае подтверждения правомерности заявки на весь континентальный шельф России в Арктике, включая участок хребта Ломоносова и хребта Альфа-Менделеева, примыкающих к нашей территории, Россия получит право на разведку и добычу ресурсов и за пределами 200-мильной зоны.

Международное сотрудничество и противостояние
Для выработки общей региональной политики в сфере устойчивого социального развития и природоохранной деятельности Норвегией, Финляндией, Швецией, Россией, Исландией, Данией, США и Канадой в 1996 году была создана международная структура, получившая название Арктический совет. Специальный статус постоянных участников, дающий право принимать решения, вместе с правительствами стран-участниц Арктического совета имеют 6 организаций коренных народов Арктики. Совету отводится центральная роль в развитии регионального сотрудничества. В качестве наблюдателей к нему присоединилось 13 стран и 11 международных организаций как правительственных, так и неправительственных. Арктический совет решает проблемы в регионе, не затрагивая вопросов политического и военного характера. Тем не менее до 2014 года на его полях ежегодно проходили встречи представителей военных ведомств, начальников генеральных штабов вооружённых сил государств Арктического совета.

В этой простой схеме всё не так просто. Большая заинтересованность в арктических ресурсах, в том числе неарктических стран, создаёт клубок противоречий. В меньшей степени они затрагивают экономические сферы, в большей — вопросы международного законодательства и военно-политические. Рядом стран предпринимаются попытки перехватить региональную повестку и размыть функции и роль совета путём создания параллельных организаций. Иметь свой голос в арктических темах хотят страны, не имеющие на то формального права. Особенно активен Китай, предпринимающий последовательные шаги для пересмотра статуса Арктики в формат общего наследия человечества. Для начала, с согласия Норвегии, он разместил на Шпицбергене полярную станцию и отправил в центральные районы Северного Ледовитого океана исследовательский ледокол (на сегодняшний день у КНР их два). Позднее установил тесные торговые отношения с Исландией, заключив соглашение о свободной торговле (это первое соглашение такого рода между Китаем и европейской страной). Как следствие, в 2012 году президент Исландии Олафур Рагнар Гримссон заявил, что Китай должен войти на постоянной основе в Арктический совет, поскольку Арктика, по его мнению, «перестала быть региональной, а стала глобальной темой». Кроме того, Исландией было инициировано проведение ежегодного форума «Арктический круг» с активным участием в нём Китая. КНР также предпринимались попытки купить несколько квадратных километров исландской земли…

В определённом ослаблении роли совета заинтересован и Вашингтон, лишённый возможности формировать повестку «под себя». Американцы хотели бы быть первыми среди равных, но пока им это не удаётся. Госсекретарь Майкл Помпео в интервью Датскому радио во время визита в Копенгаген в июле 2020 года признал, что США слишком поздно начали активные действия в Арктике, но тут же напомнил, что Соединённые Штаты — часть «могущественного Трансатлантического союза». «Несмотря на то, что мы не оказались там в самом начале, мы придём туда все вместе, чтобы добиться того, чтобы всё было правильно», — уверенно констатировал он, намекая на военные возможности НАТО.

«Правильно» в американской интерпретации означает, например, что на Северный морской путь — транспортную судоходную артерию из Атлантического океана в Тихий вдоль арктического побережья России, не может распространяться суверенитет какого-либо государства. По версии США, он является международным транспортным маршрутом. «США настаивают, что Северный морской путь должен быть открыт как международный водный коридор для, если угодно, транзитного прохода, по мере того, как этот участок освобождается ото льда», — заявил в апреле 2018 года командующий Береговой охраной США адмирал Пол Цукунфт. Американцы ссылаются на документ, который сами не ратифицировали — Конвенцию ООН по морскому праву 1982 года. Согласно положениям конвенции, государства не могут препятствовать свободе судоходства за пределами своих территориальных вод и мешать проходу иностранных судов. А заходить в территориальные воды суда других стран могут при условии, если «не нарушается мир, добрый порядок или
безопасность прибрежного государства».

Двойственное отношение к этому международному соглашению со стороны США выражается и в том, что с их стороны следуют противоречащие нормам конвенции призывы к Канаде. В середине 2019 года Белый дом предложил этой стране ограничить свой суверенитет над арктическим коридором, проходящим через канадский арктический архипелаг (Северо-Западный проход — кратчайший путь из северной Атлантики через Канадский Арктический архипелаг в море Бофорта и далее в Тихий океан), и позволить нарастить в канадской зоне Ледовитого океана силы американского флота с увеличением числа военных объектов (к слову, зондирование почвы на тему покупки Гренландии можно рассматривать как попытку американской стороны расширить военно-политические и экономические возможности в регионе).

В заочном споре с США Россия апеллирует к нормам национального законодательства: СМП является «исторически сложившейся национальной транспортной коммуникацией» (как прописано в Федеральном законе «О естественных монополиях»). Но позиция нашей страны не противоречит Конвенции ООН по морскому праву. Да, СМП местами проходит на удалении от территориальных вод, через исключительную экономическую зону России. Но наше право на него не перестаёт быть юридически обоснованным, исходя из специфики высоких широт, закованных льдами. Статья 234 Конвенции ООН предоставляет прибрежным государствам возможность принимать национальные законы и правила по предотвращению, сокращению и сохранению под контролем загрязнения морской среды с судов в покрытых льдом районах в пределах своих исключительных экономических зон. Это положение —  одно из главных международно-правовых оснований установления Россией контроля за судоходством по трассам Северного морского пути. Не каждое судно способно безопасно пройти по этому маршруту, поэтому прохождение должно контролироваться прогностическими службами и судами сопровождения. У России есть ледоколы необходимого класса, и безопасность мореплавания в этих водах может гарантировать только она. Конечно, и у США есть два ледокола: большой WAGB 10 Polar Star, введённый в эксплуатацию в 1976 году, и средний WAGB 20 Healy, 1999 года постройки. Однако реализовать масштабные задачи с контролем ледовых морей с их помощью вряд ли удастся.

Решать эту проблему американские военные, как сообщалось на информационном ресурсе Военно-морского института США USNI News, планируют с помощью развёртывания в Арктике эсминцев с управляемым ракетным оружием типа «Арли Берк» «в самой ближайшей перспективе». Точная дата не указывается. Подразумевается, что они будут действовать в водах, не требующих ледокольного сопровождения (в морях с «уменьшенной ледовой обстановкой»). Для оперативных мероприятий планируется усиление корпусов надводных кораблей и оборудование, приспособленное для экстремальных холодов.

Впрочем, что касается новых ледоколов, то в планах развития они тоже есть. Строительство первого большого дизель-электрического ледокола должно быть начато в 2021 году, сдача запланирована к июню 2024 года. Ещё 2 однотипных больших ледокола в соответствии с программой Polar Security Cutter должны появиться в 2026 и 2027 годах. В планах ВМС и Береговой охраны США дополнительно предусмотрены 3 средних ледокола. Большой должен иметь возможность преодолевать лёд толщиной 2 м со скоростью 3 узла, самостоятельно преодолевать торосы толщиной до 6 м и иметь автономность 80 суток. Средний — преодолевать лёд толщиной не менее 1,4 м со скоростью 3 узла и иметь автономность 80 суток. Оба типа ледоколов будут приспособлены для установки различного вооружения.

Но это всё — на будущее. Пока США планируют, Россия действует. Арктические воды — одно из тех мест на земле, где Россия не утеряла своих позиций, а, наоборот, их усилила. У неё здесь неоспоримое преимущество: как технологическое, так временнóе и военное. С 2019 года действует норма по укреплению обороноспособности России в арктических широтах: теперь для прохождения по Северному морскому пути иностранные военные корабли должны запросить разрешение Москвы. Таким образом, если морское командование США рассчитывает направить свои корабли в район СМП, им придётся уведомить российскую сторону за 45 дней. Во время движения по маршруту они обязаны пользоваться услугами российских лоцманов и, в случае необходимости, ледоколов. Москва оставляет за собой право отказать кораблям в проходе при неподчинении этим требованиям.

Усиление России в Арктике вызывает нервное напряжение и у стран, не входящих в клуб арктических держав. Британский аналитический центр Chatham House в начале 2019 года выпустил доклад под названием «Российское военное присутствие в Арктике», где выражалась тревога в отношении действий российских армейских структур. В качестве примера «недопустимых шагов» указаны подавление GPS‑сигнала на севере Финляндии и Норвегии, анонсирование проведения российских ракетных испытаний в Норвежском море во время учений НАТО Trident Juncture 2018. Первый пункт претензий Россия опровергла, ответив в духе того, что не стоит перекладывать собственную вину за провал в межвойсковом взаимодействии стран Североатлантического альянса на наших военных, а по поводу второго скромно промолчала.

В целом, армейская смекалка, а также разворачивание в районе Северного морского пути дополнительных комплексов ПВО, усиление Северного флота РФ и наращивание потенциала сухопутных частей, наряду с развитием ледокольной флотилии, позволяют с уверенностью говорить, что Северный морской путь — в полной безопасности и под полным нашим контролем. По крайней мере, пока не растают льды.

Осталось только к 2024 году загрузить его в соответствии с майскими указами президента до 80 млн тонн грузов в год. А вот с этим намечаются проблемы. И именно с этого места вопрос о промышленнойАрктике становится правомерным и тянет за собой следующий: будет ли вообще СМП интересен без инфраструктурных проектов?

СМП и его экономические перспективы
Загрузить это направление наша страна планирует пока преимущественно за счёт собственных возможностей. Превращение пути в зону международного транзита и кратчайшего водного маршрута доставки товаров между поставщиками и потребителями Европы и Азии — не вопрос ближайшего будущего. Зарубежные транспортные компании осторожно подходят к этой теме. В августе 2018 года датский Maersk, занимающийся перевозкой контейнерных грузов, прошёл по маршруту и сделал вывод, что Севморпуть нельзя рассматривать в качестве коммерчески оправданнойальтернативы. В 2019 году от использования СМП отказалась крупнейшая транспортная компания Франции CMA CGM, объяснив решение экологическими соображениями. По тем же причинам в целесообразности маршрута засомневались и в Норвегии. Тем не менее объём транзитных грузоперевозок по направлению в 2019 году вырос почти на 41,9 % и составил 697,2 тыс. тонн. Цифры небольшие, но уже можно говорить о позитивном тренде.

Российская Арктика богата собственными экспортными ресурсами, и программа развития Северного морского пути делает ставку конкретно на эту составляющую. Пока она себя оправдывает. Общий объём грузоперевозок по СМП в 2019 году увеличился на 56,7 %, составив 31,5 млн тонн грузов, в основном за счёт начала работы проекта «Ямал СПГ». Дальнейшую загрузку также связывают преимущественно с развитием СПГ‑проектов компании «Новатэк»: «Ямал СПГ», «Арктик СПГ‑1» (планируемая добыча на Гыданском полуострове), «Арктик СПГ‑2» и «Арктик СПГ‑3» (Северо-Обскийлицензионный участок федерального значения в акватории Обской губы). Производство сжиженного газа в Арктике согласно стратегии развития «Арктика 2035» вырастет до 46,7 млн тонн в 2024 году, 73,5 млн в 2030-м и 120 млн в 2035-м. Оставшийся объём для загрузки СМП предположительно займёт нефть и уголь. По этим пунктам особое внимание уделяется продукции таймырской грузовой базы «Востокуголь» (ориентировочно 18—19 млн тонн угля к 2024 году) и нефтяным проектам «Роснефти» и «Нефтегазхолдинга» Эдуарда Худайнатова, объединённым в единый комплекс «Восток Ойл».

Объединённый проект предусматривает поставки нефти и газового конденсата с Западно-Иркинского месторождения на Таймыре, где только начато бурение поисково-оценочных скважин, с уже действующего Ванкорского кластера «Роснефти» — Сузунского, Тагульского и Лодочного месторождений, а также Пайяхской группы месторождений Худайнатова в Красноярском крае. Общий ресурсный потенциал «Восток Ойла», по сообщению «Интерфакса», составляет 5 млрд тонн лёгкой малосернистой нефти, а потенциал роста добычи: в 2024 году — 25 млн тонн, в 2027 году — 50 млн тонн, 2030 — 115 млн тонн. Минприроды РФ ожидает, что в 2024 году с этих месторождений на СМП поступит 14,9 млн тонн нефти. В планах учитывается и добыча на Новопортовском месторождении «Газпром нефти». Она хоть и падает, но к 2024 году всё ещё сможет обеспечить поставку 6,4 млн тонн нефти.

Интересно, что по оценкам министерства (на март 2019 г.), к 2024 году объём транспортировки грузов по Севморпути превысит план и достигнет 82 млн тонн. К озвученным проектам должно добавиться 5 млн тонн леса и грузов обеспечения, а также товарный поток с более мелких проектов.

Сомнения в реальности этих показателей остаются. Под вопросом выполнение планов компанией «Востокуголь». Начать добычу планировалось в 2019 году, но на данный момент лишь ведутся разговоры о продаже компании, а не об извлечении полезных ископаемых. Интерес к проекту упал в результате продолжающегосясниж ения цен на энергетический уголь, претензий и больших штрафов со стороны «Росприроднадзора».

Другая проблема, способная негативно повлиять на загрузку СМП и хозяйственную деятельность в Арктике — резкое снижение мировых цен на угле-водороды и высокая конкуренция среди поставщиков, включая рынок СПГ. На фоне падения цен компания «Новатэк» сообщила о планах снизить на треть инвестиции в 2020 году (до 170 млрд руб.) и сдвинула сроки привлечения проектного финансирования для «Арктик СПГ‑2» (с 2020 года на 2021 год). Развитие проекта «Обский СПГ» было вообще отодвинуто на далёкую перспективу; во второй раз сорвался конкурс на выполнение работ по перегрузочному СПГ‑терминалу на Камчатке в бухте Бечевинская: не было получено ни одной заявки на дноуглубление за счёт федерального бюджета.

На запланированный российский экспорт углеводородов может повлиять и то, что заявленный потенциал новых нефтегазовых месторождений проекта «Восток Ойл», о которых шла речь выше, пока не доказан.

Основные ресурсы Арктики связаны с месторождениями цветных металлов, угля, нефти и газа. Падение цен ставит вопрос о целесообразности разработки имеющихся месторождений и отодвигает реализацию начатых проектов… А работа на шельфе — это вообще большой вопрос с точки зрения окупаемости финансовых затрат даже в период высоких цен на нефть. Именно поэтому добычу на арктическом шельфе ведёт всего одна компания — «Газпром нефть» на месторождении «Приразломное». И это притом, что на разведку морских месторождений государством выдано 69 лицензий. Интерес к работам в нынешних обстоятельствах пока не может вернуть даже решение правительства по либерализации доступа на шельф. До его принятия здесь могли работать только государственные «Газпром» и «Роснефть». Теперь возможность получили частные компании с сохранением за государством 50 % минус одна акция. Ранее из российских компаний к соответствующим проектам проявлял интерес «Лукойл». Однако проведённую либерализацию руководство компании оценило скептически, указав на оставшиеся сложности с согласованием и мудрёные правила лицензирования. По оценке главы «Лукойла» Вагита Алекперова, участие в разработке этих месторождений может быть интересно при рыночной цене на нефть в диапазоне 80—120 долларов за баррель.

2014 год был последним, когда цены на углеводороды позволяли заниматься разработкой шельфа. Тогда с платформы «Приразломная» была отгружена первая партия нефти. Но вопрос о целесообразности работ на арктических месторождениях стал возникать значительно раньше. Его поставил сланцевый бум. Из-за появления на рынке сланцевого газа возросла конкуренция в газовой отрасли. В 2012 году «Газпром» был вынужден договариваться с партнёрами по разработке Штокмановского газового месторождения — французской Total и норвежской Statoil — о временном прекращении реализации проекта ввиду его нерентабельности на фоне бума сланцевых проектов. А в декабре 2019 года начался процесс ликвидации компании,созданной специально под проект («Штокман Девелопмент АГ»). В этом году совместное предприятие было окончательно закрыто.

Освоение шельфа осложняется ещё одной проблемой. Санкции США и ЕС запрещают иностранным компаниям участвовать в разведке и добыче нефти с арктического шельфа в нашей стране, а также передавать технологии для таких работ. Собственные технологии мы пока разрабатываем. Из-за введения антироссийских санкций ExxonMobil свернула 9 из 10 совместных с «Роснефтью» проектов. В связи с этим «Роснефти» удалось самостоятельно приступить к бурению поисково-оценочных скважин в Карском море в июле 2020 года, хотя реализация масштабного проекта была начата ещё в 2014-м в сотрудничестве с упомянутым нефтедобывающим гигантом.

Зарубежное участие
Полноценное освоение Арктики возможно только в сотрудничестве зарубежными компаниями. Реальн оеположение дел в работающих проектах это доказывает. Например, ОАО «Ямал СПГ» является совместным  предприятием ОАО «Новатэк» (50,1 %), французского концерна Total (20 %), Китайской национальной нефтегазовой корпорации CNPC (20 %) и китайского Фонда Шёлкового пути (9,9 %). Участников в «Арктик СПГ‑2» ещё больше: «Новатэк» (60 %), Total (10 %), Китайская нефтегазовая корпорация CNPC (10 %), китайская нефтегазовая компания CNOOC (10 %), японский консорциум Mitsui & Co и JOGMEC — Japan Arctic LNG (10 %).

Подключение иностранных инвесторов касается не только российской Арктики. Другие страны региона, включая США, тоже не могут обойтись в разработке арктических ресурсов без зарубежных капиталов. В 2017 году к американскому проекту «Аляска СПГ» присоединилась КНР. Китайские компании присутствуют в добычных и инфраструктурных проектах Дании и Исландии. Заинтересованность в этой теме у азиатской республики очень высокая.

Инвесторы из КНР готовы подключиться и к разработке Пайяхской группы месторождений в Красноярском крае. Соглашение между «Нефтегазхолдингом» и «Китайской национальной химико-инженерной строительной компанией № 7» (сокращённое англоязычное название — СС‑7) было подписано на поляхПМЭФ‑2019. Общая сумма сделки, как было озвучено, составила 5 млрд долларов. Партнёрство в Пайяхе предложено и международной корпорации BP, которой принадлежит 19,75 % «Роснефти».

Китай присматривается и к возможностям Северного морского пути для транзита своих грузов в  Европу. В январе 2018 года Пекин официально объявил о планах использования СМП в качестве дополнения к проекту сухопутного «Шёлкового пути».

А в эксплуатации Ванкорского месторождения, с которого по нефтепроводу ВСТО поступает нефть в направлении Китая, активно участвует консорциум индийских государственных компаний (Oil India, Indian Oil и Bharat PetroResources, ONGC). Консорциуму принадлежит 49 % акций компании, разрабатывающей Ванкорскую группу.

К Арктике проявляют интерес и ОАЭ. На ПМЭФ‑2019между РФПИ, «Росатомом», «Норникелем» и Dubai PortWorld было подписано четырёхстороннее соглашение о намерениях по комплексному развитию Северного морского пути. Не являясь юридически обязывающим,оно предусматривает комплексную работу по изучению наиболее эффективных коммерческих вариантов использования СМП в формате совместного предприятия. Впрочем, ОАЭ — не первая арабская страна, замеченная в высоких северных широтах. Достаточно вспомнить,что 19 % «Роснефти» принадлежат суверенному фонду Катара.

Порты и ледоколы
Арктические проекты тесно связаны с развитием инфраструктуры СМП. И это не только развитие ледокольного флота. Для повышения интереса к маршруту необходимо строительство портов, ремонтных, топливных, спасательных и прочих баз и судов; строительство теплои электростанций на суше; полноценное метеорологическое сопровождение и прочее. Всеми вопросами по развитию СМП и его акватории занимается «Росатом», ставший в 2018 году оператором Севморпути.

Помимо заказа ледоколов различного класса (атомные ледоколы типа «Арктика» проекта 22220 и ледоколы проекта 10510 «Лидер»), компания усиливает и малую флотилию для обслуживания портов. Она получила в своё ведение ФГУП «Гидропредприятие», в ведомстве которого были все исследовательские арктические корабли. Под руководством «Росатома» к ним добавились ещё 8 совершенно новых судов. В планах корпорации — 4 новых спутника связи для развития акватории. У неё есть также право на заключение соглашений по строительству портов.

Инициаторами строительства и инвесторами портовых сооружений и дноуглубительных работ являются заинтересованные в них добывающие компании. Так, порт Саббета построен в рамках проекта «Ямал СПГ». Однако строительство осуществляется при преимущественном финансировании со стороны госбюджета. Например, строительство терминала «Утренний» для «Арктик СПГ» финансируется на основе государственно-частного партнёрства. Весь объём инвестиций составляет 140 млрд рублей, из которых почти 100 млрд — бюджетные средства и 40 млрд — от компании «Новатэк». Заказчиком со стороны государства выступает «Росатом». При участии госбюджета и с поддержкой атомной корпорации будет строиться предположительно в 40 км от пос. Диксон нефтеперевалочный терминал «Бухта Север»для Пайяхского и Ванкорского проектов. Варианты реализации пока находятся в процессе обсуждения.

В развитии портовой инфраструктуры заинтересованы и угольщики. Руководство предприятия «Востокуголь» ранее заявляло о готовности строить в порту Диксон угольный терминал «Чайка». Аналогичное намерение высказывалось и представителями компании «Северная звезда», принадлежащей Роману Троценко и владеющей лицензией на Сарыдосайское месторождение коксующегося угля. В планах компании добыча 10 млн тонн угля в год, строительство морского порта, железнодорожной ветки протяжённостью 120 км и обогатительной фабрики. Компания Троценко (AEON) — соинвестор и проекта по созданию порта Индига в Ненецком автономном округе, находящегося на трассе СМП.

К строительству угольных терминалов на Таймыре, вероятно, вновь подключится атомная корпорация. Руководство «Востокугля», испытывающее проблемы, предложило «Росатому» выкупить таймырский угольный проект. Тенденция по расширению компетенций госкорпорации позволяет предположить, что предложение может быть принято. Опыт разработки угольных месторождений у неё есть. Есть и желание участвовать в других добычных проектах. В частности, у «Росатома» имеются планы и лицензия на добычу цинка, свинца и серебра на Новой Земле.

Российская Арктика — зона рискового хозяйственного освоения, и рисковать здесь готовы лишь крупные игроки. В основном это российские корпорации и аффилированные с ними лица. К полярным льдам присматриваются и зарубежные участники. Однако быстро меняющаяся конъюнктура мировых цен на полезные ископаемые и тяжёлые климатические условия пока не позволяют гарантировать рентабельность проектов, и вряд ли заинтересованных в экономической деятельности внешних игроков будет много. Тем не менее потенциал арктических территорий огромен, и застолбить здесь своё присутствие хотели бы различные крупные участники, применяя для этого разнообразные форматы (военный, научный, экономический). Во всех случаях расчёт делается на длительную перспективу, поэтому хозяйственное освоение арктического региона будет нарастать.