ПУШКИНСКАЯ МЕДАЛЬ ВАЖЕНИНА

Для этого ему необходимо было иметь свидетельство о своём рождении и ряд других справок. В архивных делах Императорской Академии художеств удалось разыскать документы, относящиеся к рождению Важенина. Согласно выпискам из найденного свидетельства: «Тобольская Духовная Консистория вследствие прошения Тюменской мещанской девицы Настасьи Сергиевой Важениной, о выдачи свидетельства на сына ея Сергея <...>, что хотя рождения и крещения означенного сына Важенина Сергея в метриках Тюменской Крестовоздвиженской церкви, в которой приходом принадлежала Настасья Важенина, за 1848 год, записанным не значится; но тем не менее восприемница означенного Сергея Дарья Федорова Горбунова и трое сторонних свидетелей под присягой показали, что действительно у Тюменской мещанской девицы Настасьи Сергиевой Важениной, родился сын Сергей в сентябре 1848 года, Дарья Федорова Парфенова принимала этого Сергея <...>, Евдокия Французова была на крестинах у него <...>. Кроме того, при метрик <...> нашлась записка священника Льва Алексинского, с объяснениями <...> рождения и крещения Сергея».

Но далее в этом же документе читаем: «Духовная Консистория <...> определила и Его Преосвященство утвердил: у значущейся по ривизским сказкам при Тюменской Крестовоздвиженской церкви мещанской дочери Анастасии Сергиевой Важениной Сергея признать приблудным ея, Важениной, сыном, и отнеся рождение его <...> к 22, а крещение к 23 сентября 1848 г., записать Сергея в метрики Тюменской Крестовоздвиженской церкви за этот год отдельною строкою, с которой выдать настоящее свидетельство».

Это свидетельство Сергей получил в 22 года. Однако ему, «вероисповедания православного и ни к каким раскольническим сектам не принадлежавшего», для поступления в академию надобно было получить ещё несколько бумаг: что он «вместе с матерью своей под судом и следствием не состоял», что «подати и повинности уплачивает исправно и никаких долгов не числится» и «на рекрутской очереди не значится».

Только после этого на имя «Сергея Федорова Важенина» ему выдали документ: «На увольнение из среды нашего сословия мещанина Важенина для поступления в Академию художеств согласно ходатайства матери его Настасьи и данной его подписки в платеже податей впредь до отлучения <...>, то мы на таковые совершенно согласны, в чем постановляет сей увольнительный приговор всеми подписуемый за № 54, составленный не подложно в общем собрании мещанами Города Тюмени». Под приговором — 16 подписей (с именами и фамилиями).

За каждый год получения стипендии Важенин должен был два года отбыть на обязательной службе на Санкт-Петербургском монетном дворе в чине коллежского регистратора и в должности младшего медальера с содержанием 700 рублей в год. Он получил свидетельство для свободного проживания в столице, «остался жить и работать», а Тобольская казённая палата исключила его «из податного состояния».

По российским законам чиновники, поступавшие на государственную службу, приводились к присяге «Е. И. В. Государю Всероссийскому». Важенин как законопослушный чиновник дал клятвенное обещание в Петропавловском соборе: «Я обещаюсь и клянусь верно и нелицемерно служить, и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, не разглашать тайну, не воровать, не портить, исполнять все, что к Е. И. В. верной службе и пользе государственной во всех случаях касаться может». Ниже приписка: «По сему клятвенное обещание к присяге приведен 11-го декабря 1876 года. Священник Алексей Щипунов». И ещё приписка самого Важенина: «По сему к клятвенному обещанию присягал младший медальер С. Петербургского Монетного Двора Сергей Захарович Важенин».

Высочайшее соизволение
Ему поступил первый заказ: по собственному рисунку выполнить медаль «За участие в Одесской выставке». Работа молодого медальера была высоко оценена, с неменьшим успехом он исполнил ещё несколько медалей.

И вот Пушкин! С. Ф. Важенин, для которого медаль в честь великого поэта России стала первым крупным заказом, решил отойти от известных в пушкинской иконографии изображений, включая прижизненные портреты выдающихся художников — В. А. Тропинина, О. А. Кипренского, И. Л. Линёва, работу скульптора И. П. Витали и автопортреты поэта.

Сергей Фёдорович задумал создать рельефный образ высокой художественной достоверности при минимальной детализации портрета. Рисунок набрасывал быстро. При обсуждении в академии законченного эскиза гравёру и его проекту было «выражено всеобщее одобрение». Простотой и величием поразил всех утончённый профиль поэта. Были незначительные замечания лишь относительно оборотной стороны медали, однако они не помешали решению собрания: готовить её штемпеля. Изображение Важениным поэта оказалась настолько неординарным, что уже 24 декабря 1882 года Сергею Фёдоровичу был пожалован орден св. Станислава III степени.

Медали и премии
Отделение русского языка и словесности заказало Санкт-Петербургскому монетному двору первые три медали для рецензентов конкурса, прошедшего в октябре 1883 года: Н. Н. Буличу, Ал. Н. Веселовскому и П. И. Вейнбергу. А вот рецензенты 1882 года Н. Н. Страхов и О. Ф. Миллер не отмечены этими наградами, так как последние ещё не были учреждены.

В разные годы золотых Пушкинских медалей удостоены: Ап. Н. Майков, И. А. Бунин, В. Я. Брюсов, А. А. Голенищев-Кутузов, Н. А. Котляревский, Л. И. Поливанов, великий князь К. К. Романов, А. М. Жемчужников, И. В. Помяловский, А. С. Суворин... Всего 58 рецензентам присуждено 114 медалей, больше всех их у А. Ф. Кони и Ф. Д. Батюшкова — по 8, К. К. Арсеньева — 7, П. И. Вейнберга — 6, Ал. Н. Веселовского и Я. П. Полонского — по 5 наград…

Но выдано 104 медали. И вот почему.

От одной медали отказался К. К. Романов, президент Императорской Академии наук, почётный академик, внук Николая I и двоюродный племянник Николая II. Известный литератор, он писал, переводил и издавал свои поэтические произведения, многие из которых стали песнями или романсами, под псевдонимом «К. Р.», а также оценивал сочинения, поступавшие на конкурсы Пушкинской премии.

В 1905 году за составление рецензии, как он сам выразился — «столь лестного поручения», выполненной им на 53 листах машинописного текста, сочинений М. А. Лохвицкой «Стихотворения 1902—1904» и отмеченных половинной премией, К. К. Романов был удостоен золотой медали. На следующем конкурсе 1907 года за рецензирование поэтических сочинений двух авторов «Отделение русского языка и словесности, желая выразить Вам свою признательность за исполненный Вами критический разбор <...> постановило выдать Вам установленную золотую Пушкинскую медаль, которая Вам будет доставлена Отделением, по изготовлении ея на С. Петербургском Монетном Дворе». На что Константин Константинович ответил: «Глубоко ценя дорогое внимание Отделения русского языка и словесности и имея уже одну Пушкинскую медаль, прошу усердно согласия Отделения на отказ от новой медали в пользу фонда Пушкинской премии или другого какого-либо назначения по усмотрению Отделения». Председательствующий ординарный академик А. А. Шахматов поначалу резко возразил, наложив на его письмо резолюцию: «Это нельзя! Неужели попало в протокол!! Я вычеркну». Возможно, когда он переговорил с К. Р., согласился с ним и карандашом крест-накрест перечеркнул своё прежнее решение и добавил: «Прошу перепечатать и отправить». Подобного случая в истории присуждения Пушкинской медали больше не было. Константин Константинович продолжил рецензировать поступавшие на конкурсы стихотворные произведения: три в 1909-м и одно в 1915 году. Продолжил не ради наград: по зову профессионального долга, торжества изящной словесности во славу русского языка.

После 1919 года конкурсы по присуждению всех премий России были отменены. К 1916 году учреждёнными при Императорской Академии наук оставались 32 постоянных и 13 единовременных именных премий. Вознаграждения поним выплачивались из процентов частных средств (учредителей премии своего имени или их родственников), хранившихся в банке. Исключением из этого числа была только премия М. В. Ломоносова — она финансировалась из государственных средств.

Именная медаль И. А. Шляпкина
Пушкинская медаль вручалась и на конкурсах других литературных премий, присуждавшихся Отделением русского языка и словесности: В. А. Жуковского, Н. В. Гоголя, поручика войска Донского А. А. Киреева, тайного советника М. Н. Ахматова. Сегодня трудно сказать о судьбе какой-либо рецензентской Пушкинской медали. Многие утеряны, проданы, перепроданы, переплавлены… В 1920 году у И. А. Бунина в Софии после прибытия из Одессы выкрали три медали: две из них были получены им на конкурсах Пушкинской премии (1911, 1915), одна — на конкурсе премии М. Н. Ахматова (1913). Надеюсь, что малая часть раритетов всё-таки сохранилась и находится у потомков награждённых или осела в частных коллекциях.

В фондах Отдела нумизматики Государственного Эрмитажа хранятся так называемые обязательные — обезличенные оригиналы Пушкинской медали из золота (без имени рецензента) и бронзы, поступившие от Санкт-Петербургского монетного двора в соответствии с правилами, утверждёнными в 1851 году, как вновь чеканившиеся медали в золоте, серебре и бронзе.

Созданный Важениным образ Пушкина явился признанным эталоном для художников последующих поколений, использовавших его без каких-либо изменений как на медалях (М. Я. Виллие), так и на переплётах книг с применением рельефного тиснения изображения медальона поэта в уникальном шеститомном издании 1907—1915 годов Брокгаузъ-Ефрона «Пушкинъ» (Е. Е. Лансаре). К 100-летию со дня гибели поэта в таком же оформлении вышло до десятка изданий отдельных произведений и «Полных собраний сочинений А. С. Пушкина» в 6 и 16 томах (Н. В. Ильин). А кондитерская фабрика имени П. А. Бабаева не забыла в 1949 году отметить 150-летний юбилей поэта применением штампформ важенинского профиля Пушкина в производстве шоколада. И в других случаях имена таких авторов остались неизвестными.

Сергей Фёдорович имел большую семью, жена Анна Александровна подарила ему семерых детей. Весной 1912 года Важенин тяжело заболел, резко сдало зрение: на веках появились бородавчатые наросты — характерные образования при заболевании глаз большинства медальеров. В 1909 году 64-летний мастер на Смоленском кладбище рядом со своим первенцем Сергеем похоронил жену. В сентябре тогоже года он покинул монетный двор в звании чиновника 8-го класса — коллежского асессора, что соответствовало военному чину капитана. Ему назначили «усиленную пенсию» — 550 рублей в год. Важенин переехал жить в район Новой Деревни в дом своей второй жены, 42-летней Ольги Ивановны Томминк (Томишас), происходившей из Эстляндской губернии, а летом жил на даче в Царском Селе.

Ни в одном архивном документе имя отца Важенина не встречается, но его отчество, по всей видимости со слов матери, — в основном, по сведениям дел СПбФ РАХ, — принято считать «Фёдорович». Однако в документах, хранящихся в фонде Санкт-Петербургского монетного двора (РГИА), оно неоднократно указано как «Захарович» и внесено в его паспортную книжку, где отражены послужной список, места жительства, поощрения и награды гравёра. На сегодняшний день веских доказательств того или другого варианта отчества Важенина, полагаю, не найдено. Сожалею, что ни в одном деле нет и фотографии этого замечательного русского художника.