СЛУШАТЬ СВОЁ СЕРДЦЕ

Дата: 
30 сентября 2022
Журнал №: 

Красота спасёт мир, первое, о чём думаешь при встрече с нашей сегодняшней гостьей. Но разговор с сенатором от исполнительной власти Челябинской области, членом Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Маргаритой Павловой получился совсем не про красоту. Так что же спасёт современный мир…

Текст: Николай Кузнецов
Фото из личного архива М. Павловой

 

— Маргарита Николаевна, поговорим об истории вашей жизни: как вы стали сенатором?
— Какой простой и… какой сложный вопрос. Если коротко, то никогда не думала, что буду депутатом. Но… каждый раз какое-то провидение. Уверена, что Господь привёл меня сюда не просто так.

— Почти десять лет вы занимались правозащитной деятельностью в родной для себя Челябинской области. Опыт, который приобрели, пригодился?
— Вы, может быть, удивитесь, однако в моей жизни не было и нет ничего лишнего или случайного. Каждый этап предвосхищает следующие. В кресло сенатора пришла именно с тем багажом, который нужен, чтобы продолжать помогать людям.

По образованию я социолог-психолог. Десять лет трудилась журналистом на челябинском телевидении. Должности уполномоченного по правам ребёнка, а затем уполномоченного по правам человека,— конечно же, это были для меня абсолютно новые сферы. Впрочем, в 2010 году в стране о них вообще мало кто знал. Но постепенно формировалась законодательная база. Приходило понимание на местах.

Некоторые вопросы, представьте, до сих пор продолжаю решать. Главное ведь что? Восстановить справедливость. Неважно, сколько времени и усилий потребуется. Для русских людей, мне кажется, такое отношение в порядке вещей. Мы можем за себя не постоять, но чтобы не помочь кому-то в беде,— исключено. В российском обществе огромный запрос на справедливость.

— С Кузнецовой Анной Юрьевной продолжаете взаимодействовать?
— Можно даже сказать, что мы плотно сотрудничаем. Восхищаюсь ею, многодетная мама, семеро детей, и всё успевает. Я с тремя не могу справиться (улыбается — Н. К.).

— Есть ли общие проекты и законодательные инициативы?
— Закон «О запрете суррогатного материнства», который мы вместе подписывали, принят в первом чтении. У Анны Юрьевны очень твёрдые убеждения, как бороться с ювенальной юстицией, с теми биологическими угрозами, которые обрушились на страну. Мы с ней единомышленники.

Дополнительный материал: 

— Согласны, что у нас сегодня уникальный шанс — стать теми, кем мы должны быть, отказаться от чуждых, навязанных правил и обязательств, обременительных для русской души, русской натуры?
— Называю данный процесс восстановлением баланса. И он, прямо скажем, нарушен серьёзно. Крен в сторону зла и неправды велик. В мирное время за повседневными заботами такое, наверное, не столь ощущается. Но в критической точке то, что происходит вокруг тебя,— ярче, понятнее. Многие из нас ведь как — жили и жили. Ну да, что-то там на Донбассе, новости послушали и — по своим делам. А оказалось, угрозы-то — вот они, здесь, под носом. И неслучайно всё громче и весомей звучат слова об исторической миссии русского народа. И она в восстановлении баланса.

— Информационная война идёт самая жёсткая. Насколько эффективен в нынешней ситуации закон «О защите детей от информации, вредной для их здоровья и развития»?
— Буду категорична,— он бессилен. На встречах с министром цифрового развития Максутом Игоревичем Шадаевым вопросы кибербезопасности, компьютерной безопасности сенаторы поднимают с особой обеспокоенностью. Все понимают: отечественные хранилища данных располагаются на сервисах, которые принадлежат не нам. Ежедневно миллионы гигабайт информации отправляются за рубеж прямиком к геополитическим противникам. Опаснейшие вещи.

Ощущение, что никакой войны нет,— обманчиво. Вспомните, как после 24 февраля потоки грязи полились на наших людей. Фейковые новости, какие-то картинки, звонки детям по телефонам из баз данных, которые утекли: «Твой папа находится там-то, он убит…» У многих ребят был шок. А на той стороне, буйков-то нет, дна никакого нет. Но мы упрямо продолжаем собирать персональные данные, не защищая их, не имея цифрового суверенитета, собственных надёжных платформ. Взять, к примеру, диалог с тем же Rutube. Желание заменить на него YouTube объяснимо. Но туда всё ещё невозможно загрузить видео,— сутками ждёшь какие-то модерации. Нет и достаточного контента. Да что говорить: YouTube почти 20 лет наполнялся и завоёвывал доверие, а Rutube появился недавно. Пользоваться недоработанным сервисом никто не хочет.

— По словам президента, «усилий государства, только законов и только нормативных актов уже недостаточно», чтобы обеспечить безопасность детей в цифровой среде. То есть ответственность — она на каждом из нас, на обществе в целом.
— Современные дети рождаются со смартфоном в руках. Некоторые мамочки не могут кормить своих малышей, не включив им мультики. У ребёнка глаза в гаджете, ложка где-то сбоку заходит, а контакта глаза в глаза с мамой нет. Но молодые родители не понимают всей опасности. Удобно же: ребёнок не плачет, не надо никаких усилий, никакого налаживания диалога. Но когнитивные смещения, когнитивное влияние на развитие ребёнка — сильнейшие. Если возьмём известных, состоятельных людей, то их дети учатся в школах, где ни телефонов, ни смартфонов. Все держат в руках книги, живые книги, то есть воспитание ведётся по старой классической схеме.

Тревожные тенденции наблюдаются и в сфере цифровизации образования. Мы об этом постоянно говорим, в том числе и с родительской общественностью. У мужчин своя миссия — охранять внешний контур, они всегда на передовой — танки, самолёты, бомбы, пистолеты. А женщины — внутри круга — хранительницы очага, всегда с детьми. И женщины первыми почувствовали угрозу: враг в тылу, ему не надо изобретать бомбу, не нужно побеждать армией. Есть технологии, которые разрушают наше общество, влияют на наших детей изнутри.

Пример — Украина. За тридцать лет через систему образования людям внедрили в сознание иную картину мира, новые поколения выросли, не зная ничего иного. Многих уже не переубедить. Они с пеной у рта доказывают свою правоту.

Надо внимательно и учебники мониторить, и не спешить с цифровизацией. Представьте только, если бы в сороковые, в годы Великой Отечественной, советские дети занимались по учебникам фашистской Германии…

— В СССР была сильнейшая идеология, которая сегодня запрещена конституцией.
— Нас долго учили, что идеология — плохо. И учили опять-таки западные спецслужбы. Потому что Советский Союз был мощнейшим государством, в котором всё грамотно было построено. Без идеологии мы бы не выиграли Вторую мировую.

В наши дни нам нужна не идеология, а осознание собственной самоидентичности, ценности своей страны, истории и миссии. Об этом говорит сам глубинный народ. И эта инициатива снизу не что иное, как защита традиционных семейных ценностей, потому что все ментальные угрозы сосредоточены в области семьи и направлены на разрушение человека и суверенитета. Под ударом семья как основа любого государства. Человек без Родины, гражданства, без идентичности и половой принадлежности, а ещё лучше без семьи — таков идеал, который пропагандируется глобалистами. Посмотрите на пресс-секретаря Белого дома — темнокожая лесбиянка, эмигрантка — нет никаких корней, никаких якорей. И самое страшное, что эта «норма» активно встраивается в картину мира подрастающего поколения. Сколько клиник по смене пола в США. Серьёзному психологическому воздействию дети подвергаются, начиная с девятилетнего возраста. Сначала так называемое половое просвещение, далее клиника, гормональная терапия… И всё, перед тобой уже нечто. С таким человеком можно «работать»…

Мы живём в эпоху, когда проводятся страшные эксперименты. Достаточно прочитать Оруэлла, Хаксли, Замятина и понимаешь, куда идём, то есть — куда нас ведут. Тезис по защите традиционных семейных ценностей — как никогда актуальный, иначе дальше будет то, что описано в антиутопиях.

— Уход от библейских ценностей — не для нас.
— В библейских ценностях — мудрость. Есть вещи, которые ты должен либо принять на веру, либо начать их изучать, чтобы через осмысление прийти к тем же выводам. И тогда думаешь: «Господи, как Ты велик».

Недавно узнала, что ваш Центр поддержки сохранения и развития традиционных ценностей и патриотического воспитания «Славься, Отечество!» стал инициатором написания иконы «Держава». Такое название…

— Да, именно «Держава», это к вопросу об истоках. А они, согласитесь, очевидны. Как очевиден ответ на вопрос «кто мы?» Наследники Древней Руси. С православием к нам пришёл Андрей Первозванный. Князь Владимир закрепил православную религию в качестве государственной. Так появилось государство Русь. На духовном подвиге двух исторических деятелей, а для нас они святые, и строится идеология. Если бы предание появилось в школьных учебниках истории, как думаете?
— Доказать нельзя…

— Но нельзя и опровергнуть. Вообще, замыслов у нас много. Большая программа «Держава: Истоки. История. Идентичность» как любимое дитя нами выношена, выстрадана и шаг за шагом находит духовных единомышленников.
— Мне нравится выбранное вами направление, я его полностью поддерживаю. Мы не должны быть Иванами, не помнящими своего родства. Сила предков, она остаётся с нами. Любой прожитый опыт хранится в генах, в подсознании, в коллективном сознании. Такое огромное хранилище, но нам доступно максимум 5 % информации, хотя кажется, что знаем всё.

— Должно ли государство защищать традиционные ценности, наследие отцов, воспитывая тем самым патриотизм, вопрос риторический. На ваш взгляд, справляемся с задачей?
— Подписан указ президента о защите духовных традиционных ценностей. Есть стратегия национальной безопасности, где впервые сказано, что наши традиционные ценности — часть стратегии, глубинное противостояние двух идеологий — Запада и России.

— Глубинное противостояние… Мы с вами тут вспомнили Великую Отечественную. Я не раз разговаривал с историками, с генералами в том числе, и столько мнений о том: благодаря чему мы победили. Ведь к августу — сентябрю 1941 года Красная армия была почти полностью разбита, большое количество военных находилось в плену, резервы в Сибири ещё только начали собираться. Фашисты могли нас взять голыми руками, что и планировали. В бой пошёл мобилизационный ресурс добровольцев. Те, кто родился до 1917 года. Крещёные, верующие. С призывных пунктов крестики выносили тазами. Люди шли и умирали не за Сталина, не за советское правительство, они шли умирать за Родину, за Русь, за землю свою…
— С них снимали нательные кресты?

— До 1943 года вера противоречила идеологии. В октябре 1941-го именно эти добровольцы остановили фашистов. Потом была зима, потом бились насмерть герои-панфиловцы, много чего было… Так вот, та идеология, которая была потом, тот же Моральный кодекс строителя коммунизма, строились на заповедях Иисуса Христа.
— Без веры человек не может ничего создать. Три основополагающие ценности — вера, надежда, любовь.

— И мать их Софья…
— Природой заложено, что человек должен верить во что-то. Убрали религию, и во что люди стали верить? В интеллект, в человеческий разум, в науку?

— Комиссией СФ по защите государственного суверенитета собраны доказательства, что США и страны НАТО под видом различных образовательных программ, студенческих обменов занимались отнюдь не образованием. Молодых людей «подпитывали» чуждой нам системой ценностей.
— Вопрос важный. С вхождением в Болонскую систему образования мы сформировали серьёзную утечку мозгов. Слава богу, что нас оттуда исключили, выгнали за «плохое поведение».

— Будем ли модернизировать свою систему образования?
— Если ничего не изменим, у нас будет крах. Об этом кричит родительская общественность, патриотические общественные организации, потому что видят большую угрозу.

Как была выстроена система: тебя не признают, если ты там не опубликуешься, если у тебя там нет какого-то индекса цитирования. Парадоксальная ситуация. Нужно вернуться к теме научного, образовательного суверенитета.

— И всё-таки, обмен опытом, он всё равно необходим.
— Мне кажется, нет ничего опасного в том, что ты немного варишься в своей каше. Нам надо определить здоровые границы. Потому что, когда в твоё личное пространство вмешиваются, вторгаются, что-то навязывают, то уметь сказать нет, нам с вами не по пути — необходимо. Считаю, что мы в той исторической точке, когда международные институты, которые были созданы после Второй мировой войны:      а) себя дискредитировали; б) были использованы не по назначению и, соответственно, доживают свой век; в) мы на пороге эпохи новых международных институтов, и Россия будет здесь играть важную роль.

Возьмите высказывания Вероники Игоревны Скворцовой: «Будет жаль выходить из международной организации здравоохранения, но мы справимся, и будут к нам потом приходить и спрашивать у нас совет». Татьяна Николаевна Москалькова, уполномоченный по правам человека, ведёт работу по интеграции стран Востока в евразийский альянс омбудсменов. Необходимость в том она почувствовала четыре года назад, если не больше. Сначала было сильное недоверие к идее, но вокруг неё сплотились люди, которые хотят общаться на основе совершенно другой идеологии, совершенно других ценностей, традиционных. И я, ещё будучи уполномоченной, видела, как набирали силу эти процессы. Уверена, мы созреем для создания своих организаций — защитных, объединённых. О какой-то изоляции речь, конечно же, не идёт.

— Олимпийское движение уже без нас…
— Оно перестало быть спортивным, она стало политическим. Главный лозунг олимпийского движения — вне политики — забыт. Во время олимпийских игр прекращались войны. Честное состязание было основой идеологии. Посмотрите, что творится: дискриминация в отношении российских спортсменов, фальсификация допинговых скандалов. Мы, что, будем ждать, когда нас обратно пригласят?! Надо своё создавать и быть лидером в этих вопросах.

— Развитие науки в Советском Союзе полностью финансировало государство. За последние 30 лет госбюджет оставался далеко не единственным источником. Наука развивалась и за счёт грантов, в том числе международных, и на средства инвесторов. Международные гранты отзывают. Что дальше с этими исследованиями? Девяностые, когда закрывались целые институты, ещё у всех в памяти…
— В 1990-х был абсолютно не стихийный, а управляемый извне процесс, когда вся система планомерно расшатывалась. Советскую науку, которая представляла большую силу, путём ведения гибридных ментальных войн взяли и развалили. Тогдашняя элита не понимала, что их ведут к «нужному результату». Сегодня у нас есть: во-первых, осознание внешних угроз; во-вторых, внутренние ресурсы на высоком уровне.

— Интеллектуальные или финансовые?
— Достаточно и того, и другого. Не надо бояться оторваться от какого-то внешнего западного друга и пойти в свободный полёт. Чего боимся? Бесплатный сыр только в мышеловке. Все эти финансирования никто нам не даст, поверьте, ни одной копейки просто так не выделяют.

— Я про государство. Оно будет восполнять образовавшиеся «пробелы»?
— Ресурсов, поверьте, хватит, чтобы восстановить всё на должном уровне и сделать мощный рывок вперёд. Самое главное — люди, интеллектуальный потенциал. И наше прошлое тому доказательство. Атомная бомба была изобретена в СССР, и это в условиях войны.

— Советская наука строилась на советской же системе образования. Мы ушли от неё, обратившись к западным образцам. Сегодня отказываемся и от этих стандартов, которые были, скажем так, нам навязаны. Каковы перспективы?
— Думаю, мы должны вернуться к основам русской классической школы. Цифровизация образования абсолютно вредна для сознания ребёнка. В детстве нам что говорили — 15 минут возле телевизора, не больше. Помните фразу? Теперь дети по полдня проводят возле экрана — телевизора, смартфона...

— Мультики один раз в неделю показывали, по субботам…
— Почему большой отток из общеобразовательной школы на семейное образование? Не просто тренд. Люди массово пишут заявления, находят альтернативные школы. Тема номер один. Я тоже забираю своего ребёнка на семейное образование, потому что за три года — не вижу прогресса.

— И что было той самой последней каплей?
— Когда всему классу за контрольную учитель поставил двойки, комментируя: ну и чему же вас там учат ваши репетиторы... Всё — занавес. То есть учитель в школе ничему не учит, только ставит двойки. Напрашивается вопрос, зачем он тогда нужен, если всё сходится на репетиторах. Полагаете, частный случай? Нет, диагноз современной системы образования. По сути, у нас укрепилась система репетиторства — альтернативный, параллельный мир, где родители в бешеном темпе нанимают частных учителей, притом что дети ходят в государственную общеобразовательную школу. Тогда какой в ней смысл? Раньше никаких репетиторов не требовалось.

— Ну, у нас и альтернативы не было.
— Мы выросли плохими людьми? То, что я окончила деревенскую школу, не помешало мне стать сенатором.

Мы стали как папуасы, которые гонятся за блестяшками. Нам даже денег не надо, красивое словечко подвесь, и мы за эти словечки отдаём самое дорогое. Разменялись на красивую риторику и отдали свои богатства, накопленные и оставленные нам предками.

— Русский язык заполонен заимствованными словами, хотя у нас есть простые и понятные аналоги…
— Тоже продуманный инструмент ментальной войны. Обсуждали на комиссии по информационной политике. Выступал её председатель — Пушков Алексей Константинович. Он доходчиво объяснил: оккупация сознания начинается с внедрения в язык иностранных слов. Если возьмём историю политики, то что делало советское государство? Были программы обмена опытом студентов: к нам ехали учиться из Африки, из Азии, изучали русский язык, мы свой мир несли вовне. Когда думаешь на чужом языке, у тебя и действия синхронизируются со звучанием чужого менталитета. Многие из тех, кто получал образование в Союзе, с большой теплотой вспоминают то время.

Не первый год действует программа поддержки соотечественников. Мы постоянно в контакте с людьми, которые живут за рубежом. Их дети мечтают вернуться в Россию, потому что их родители когда-то здесь жили, а они лишь что-то где-то слышали о Родине.

Есть программа, когда в «Орлёнок», в «Артек» приезжают дети, чтобы побывать в России.

— Вы полагаете, достаточно внимания к вопросу сохранности русского языка?
— На последнем заседании комиссии по информационной политике именно эту проблему мы обсуждали на самом высоком уровне, в том числе с Россотрудничеством, которое отвечает за поддержку русского языка в мире. Много было пожеланий в адрес руководителя организации Примакова Евгения Александровича. Отмечали, что нужно усиливать и менять стратегию действий, но главное — не потерять позиции. Возьмите страны СНГ, там в первую очередь должны быть русские школы, русский язык… Это наша безопасность!

— К сожалению, процесс наблюдаем обратный, причём повсеместно: русские школы закрываются, русский язык перестаёт быть вторым государственным.
— Борьба. Что такое распространение языка, культуры? Та самая мягкая сила, инструменты ментальной войны, которые активно используются.

— Несильно погрешим против истины, предположив, что дети наших состоятельных граждан, как правило, обучаются за границей. Домой возвращаются уже с западным менталитетом и смотрят на происходящее «глазами Запада». Планируются ли какие-то ограничения для выезда детей за рубеж для обучения?
— Вы уловили самую суть. Но пока ни о каких ограничениях не слышала, чтобы кто-то высказывался. А вот задача на ближайшую перспективу понятна: мы должны осмыслить эти процессы, после чего появятся какие-то долгосрочные программы.

Решение проблемы начинается с её признания.

— Вы являетесь членом Временной комиссии СФ по защите государственного суверенитета и предотвращению вмешательства во внутренние дела страны. Расскажите поподробнее.
— Я очень люблю эту комиссию, я в неё зашла совершенно сознательно.

— Чем занимаетесь?
— Вот как раз-таки всем, о чём мы говорили. Обнаруживаем те самые угрозы, манипуляции, отслеживаем, что говорят о нас на Западе.

— Используете разведданные?
— Публичные источники. Оппоненты внимательно следят за всеми высказываниями, заседаниями, анализируют, что говорится, решения, которые вырабатываем. И если мы здесь с вами не придаём значения некоторым вещам, то там каждое наше слово разбирается, проверяется. Для них мы — источник информации. Комиссия обсуждает очень злободневные темы. Я в неё вошла задолго до последних событий.

— Есть ли у вас какие-то законодательные инициативы?
— Конечно. Мы, например, работали над законом о приземлении IT-гигантов: обязанность всех офисов крупных международных IT-компаний регистрироваться в России. Когда всё началось, выяснилось, что политику диктует не государство, а       IT-гиганты. Нам стали объяснять, что есть правила сообщества, что эту информацию мы уберём, эту заблокируем, эту вообще не дадим, свои какие-то ранжирования, манипуляции опять же с общественным сознанием. Современный человек — он ведь не только телевизор смотрит. Большинство черпает информацию из интернета и туда же загружает свой контент. Находка для спецслужб. Если раньше нужно было информацию собирать по крупицам и долгое время, то теперь люди сами о себе рассказывают: нажал на кнопку и трудиться не надо. Гениально, просто гениально!

— Вы присутствуете в соцсетях?
— Личные страницы веду ВКонтакте и в Телеграм-канале. Был ещё фейсбук, но оттуда ушла, разумеется.

— Какие самые актуальные вопросы социальной защиты военнослужащих? Планируются ли дополнительные меры к уже принятым указам президента?
— Пока они обсуждаются на концептуальном уровне.

— То есть вы этот блок вопросов начинаете формировать и туда погружаться?
— Несомненно, и тема эта более объёмная, чем может показаться. Например, актуален вопрос, как защитить священнослужителей. Потому что они тоже на передовой — поддерживают боевой дух и точно так же рискуют жизнью. Когда уезжаешь на войну, кроме веры у тебя мало что, наверное, остаётся. И роль священнослужителей во время военных действий велика.

Согласно обсуждаемой концепции, священнослужители, которые оказывают духовную поддержку военным и гражданскому персоналу, будь то в горячих точках или в особых регионах, смогут получить статус военнослужащих. У их семей в случае потери кормильца тоже должны быть гарантии. Если военнослужащий принимает участие в боевых действиях, то получает определённые доплаты. Если погибает во время боевых действий, у него страховка, компенсация, пенсия,— семья получает порядка 13 миллионов рублей. Священнослужители и их семьи никаких выплат не получают.

— Что, по-вашему, значит — мужская работа?
— Мужчина должен быть мужчиной, а женщина — женщиной. Многие проблемы в современном мире от того, что мы поменялись ролями. Эмансипация, феминизм, которые придуманы больше ста лет назад, ни к чему хорошему не привели.

— Согласитесь, не так много женщин, желающих иметь, например, девять детей…
— Почему женщина должна ассоциироваться с девятью детьми? Когда я выступала с инициативой запрета чайлдфри, ограничения пропаганды чайлдфри, радикального феминизма, феминистки на меня буквально налетели. Читала их комментарии, пыталась понять логику. Они все желали мне вернуться домой, сесть на цепь, варить борщ... — такое у них представление о женщине.

Весь радикальный феминизм заточен на то, чтобы женщины ненавидели мужчин, а мужчины ненавидели женщин — по сути, разжигание войны между полами. При такой подмене ролей, получается, что несчастливы все — и мужчины, и женщины. Она вкалывает с утра до ночи, личная жизнь неустроенна, и отсюда все проблемы. Он тоже неудовлетворён, потому что ему хочется женственности и красоты, мягкости и терпения, а в результате… Мужчина, когда женщина сильная, расслабляется, ложится на диван, ему вообще никуда не надо торопиться. А мы спрашиваем, куда хорошие и сильные мужики подевались? Возвращаться надо в свою природу.

— Сужу немного рамки своего вопроса. Сенатор — мужская работа, или она не имеет гендерной принадлежности?
— Мне как женщине комфортно (смеётся — Н. К.). В Совете Федерации гендерный баланс грамотный: политику всё-таки в большинстве своём творят мужчины, а женщины могут направлять, потому что у них хорошо развита интуиция. Уверена, для баланса должна присутствовать какая-то женская часть, но исключительно для баланса. У нас 170 сенаторов, из них женщин 30 %. Хорошая конфигурация, больше не надо.

— Молодёжи что посоветуете?
— Слушать своё сердце и никогда не предавать себя. Расшифрую. Иногда у нас первый порыв, который идёт от сердца,— помочь кому-то или что-то сделать, или какой-то смелый поступок совершить… Потом включается разум, и мы думаем, а зачем? Вот это нельзя, вот тут опасно, ещё что-то. Часто люди себя предают в этих случаях, боятся идти за своим сердцем, за своим предназначением. А игры разума — они очень коварные. Мозг может и обмануть. Сердце — оно никогда не обманет. Сердце близко к совести, они союзники. И в сложных ситуациях нужно всегда ориентироваться на внутренний голос, который есть в каждом из нас, и он всегда ближе к истине.