Константы геополитики работают на века. И попытка Петра Фёдоровича, как нам представляется, была в правильном направлении. Поэтому окончательное доказательство его провидческой политики — в скорости государственного переворота в целях полного прекращения геополитического проекта Шлезвиг-Голтинии для российских долгосрочных интересов.
Обеспечение финансами голштинского проекта
Разберём внутренние инициативы Петра Фёдоровича, которые были призваны обеспечить исполнение проекта по прорубанию «двери в мир», чтобы, наконец, работало «окно в Европу» имени Петра Великого.
За полгода царствования число указов Петра Фёдоровича составило примерно полсотни. Подобный уровень интенсивности законотворчества на столь малом временном интервале в отечественной истории прослеживается только один раз. Спустя почти два века подобную активность развил второй (или третий) чело век в постсталинской иерархии руководства: Лаврентий Павлович Берия. Итог одинаков — летальный исход. Но тут начинаются различия.
Выделим указы Петра Фёдоровича, которые должны были предоставить для войны три главные, по словам Наполеона, вещи: «деньги, деньги и ещё раз деньги», помня, что государственная казна после Семилетней войны была пуста...
Первая инициатива, исполненная в металле, — двукратное сокращение медного веса в разменных денежных единицах империи: от полушки до пятака. Старый елизаветинский медный пятак должен был превратиться в гривенник, двухкопеечник — в редкий для страны номинал 4 копейки, копейка — в 2 копейки, а деньга или половина копейки — в целую копейку Российской империи. Монеты в небольшом количестве дошли до наших дней, нумизматы называют их «монеты с арматурой», поскольку на них отчеканены пушки, знамёна, протазаны. Это был «материальный пиар» Петра Фёдоровича. Сэкономленная медь была направлена на пушки.
В год смерти, в 1796-м, Екатерина Великая во второй раз попыталась ввести 4 копейки одной монетой, перечеканивая свои же двухкопеечники. После неё с введением номинала в 4 копейки никто не баловался: ни цари, ни генсеки.
Вторая инициатива заключалась в планах изъятия церковных и монастырских владений. Об этом указе Андрей Болотов пишет: «об отобрании в казну у всех духовных и монастырей всех их много-численных волостей и деревень, и об определении архиереям и прочему знатному духовенству жалования, также о непострижении никого в монахи ниже тридцатилетнего возраста». Через два года, в 1764-м, Екатерина Великая сильно подрезала монастырские земли.
Третья инициатива была в подготовке выпуска бумажных денег или ассигнационных билетов. Екатерина II после переворота этот проект отменила, но лишь для того, чтобы вернуться к нему через 6 лет, указ об ассигнациях был подписан в конце 1768.
Четвёртая инициатива — указ о вольности дворянской: отныне дворяне служить в армии могли добровольно, принудительность службы отменялась. По многим косвенным признакам вдогонку этому указу Пётр Фёдорович собирался обложить хозяйства не желающих служить дворян налогом в пользу служивой части благородного сословия. Это принесло бы Петру III — и надёжный офицерский корпус из добровольцев, и улучшенное денежное довольствие для офицеров и генералов, и сокращение мифических солдат и капралов, в которые записывали дворянских детей с рождения. Указ позволял с высокой степенью гарантии переманивать польских, курляндских и восточно-прусских дворян на присягу императору России на случай, когда бы война за Голштинию затянулась, а нам потребовались бы усилия по снабжению собственной и фридриховой армии для победы. Логистика ТВД выстраивалась естественным путём через перечисленные земли: Польшу, Курляндию, Кёнигсберг.
Заметим, что Екатерина Великая ни в одной букве не изменила указ о вольности дворянской. Но никаких действий по налогообложению поместий, владельцы которых решили уклониться от службы, не предпринимала весь период царствования.