Наконец, после 17:00, появилось «окно». Запасным аэродромом был Сухуми (около 1000 км от Одессы). Керосин заправлен полностью 22 тонны.
Когда все заняли свои места, к стюардессе подошёл мужчина и сообщил, что отказывается от полёта: он летел на свадьбу и теперь опоздал. Трап вызывать не стали, вызвали дежурную и выпустили его через люк в передней стойке шасси.
Рассказывает солдат-срочник Виктор Немов (он летел в воинскую часть из отпуска): «Меня и моего сослуживца Юру несколько раз сажали в самолёт и, когда в очередной раз предложили его покинуть, мы и другие люди уже не согласились и остались в нём. Хотя у меня где-то в груди началось нытьё. Я говорю: «Юр, давай выйдем и уедем на поезде». Он мне: «Нет, ты чего, мы сейчас самолётом раз — и на месте! В общем, он меня уговорил».
На предварительном старте экипаж запросил запуск двигателей. С «вышки» поступила команда ждать. Погода опять стала ниже минимума. Снаружи кто-то забарабанил по обшивке самолёта.
«Технические службы, по всей видимости, готовили самолёт к вылету, — вспоминает Виктор Немов. — Так как шёл снег с дождём, а на улице была минусовая температура, самолёт покрывался льдом, по этой причине специальная техника обрабатывала обшивку какой-то жидкостью и обдувала сильной струёй воздуха. Я до сих пор помню, как от этой воздушной струи самолёт пошатывало».
Казалось, чья-то невидимая сила сознательно не выпускала из столичного аэропорта уже обречённый на гибель авиалайнер, но чуда не произошло, «вышка» дала добро на взлёт.
Дорога в объятья смерти
Оторвавшись от бетонной полосы, самолёт набирал высоту. Через пять секунд на взлётном режиме работы двигателей загорелось табло (лампа-кнопка): «Пожар левого двигателя», и сработала первая очередь системы пожаротушения. Бортмеханик Валерий Лущан сразу доложил об этом.
«По руководству по лётной эксплуатации самолёта Ту‑104 командир обязан был выключить двигатель. Командир не стал этого делать и набрал высоту 1200 м на обоих двигателях. Его поначалу обвиняли в нарушении Руководства по этому пункту, но потом признали, что он действовал правильно, если бы он это сделал, мы бы упали за полосой. Затем двигатель был выключен и включена вторая очередь пожаротушения. Валера (бортмеханик — ред.) осмотрел двигатель из салона, но определить, точно горит он или нет, не смог, да это было и невозможно. Лампа-кнопка пожара продолжала гореть, было принято решение садиться в аэропорту вылета. Топливо сливать не стали, в случае, если двигатель в самом деле горел, из нас получился бы хороший факел.