Воскресенье 13 июля
Летом 1841 года офицерская молодёжь, отдыхавшая на курорте в Пятигорске, постоянно собиралась на вечерах в доме П.С.Верзилина, генерал-майора, первого атамана Кавказского линейного войска, соратника Алексея Петровича Ермолова, героя Отечественной войны 1812 года. Дом этот находился в северной части Пятигорска, рядом с флигелями В.И.Чилаева, где жили участники этих вечеринок, а также М.Ю.Лермонтов и А.А.Столыпин, готовившиеся к переезду в Железноводск.
Пётр Семёнович проходил службу в Варшаве при генерал-фельдмаршале князе Иване Фёдоровиче Паскевиче, наместнике Царства Польского. Его супруга Мария Ивановна «жила открыто, в ее гостиной собиралось все лучшее общество из приезжих, преимущественно молодежь».
В воскресенье 13 июля на танцы были приглашены молодые офицеры, снимавшие квартиры в домах, расположенных в непосредственной близости от владения генерала. А у Верзилиных на выданье три дочери: Надежда, Аграфена, Эмилия, и каждой безупречной красавице Лермонтов посвятил стихотворные строки.
На том вечере были:
Верзилина Мария Ивановна (43 года), урождённая Вишневецкая, в первом браке Клингенберг, супруга П.С.Верзилина, хозяйка дома.
Верзилина Аграфена Петровна (22 года), падчерица М.И.Верзилиной, с 1842 года замужем за поручиком В.Н.Диковым, знакомым поэта, впоследствии генералом.
Верзилина Надежда Петровна (15 лет), дочь П.С. и М. И.Верзилиных, с 1851 года замужем за Алексеем Павловичем Шан-Гереем, троюродным братом поэта.
Клингенберг Эмилия Александровна (26 лет), дочь М.И.Верзилиной от первого брака, с 1851 года замужем за Акимом Павловичем Шан-Гереем, троюродным братом и близким другом поэта, впоследствии уездным начальником в разных городах Закавказья.
Лермонтов Михаил Юрьевич (26 лет), поручик Тенгинского пехотного полка, поэт.
Васильчиков Александр Илларионович (23 года), князь, коллежский секретарь Собственной Его Величества канцелярии, друг Лермонтова, входил в «Лермонтовский кружок», был в отпуске, заболел, в Пятигорске проходил курс лечения, член Комиссии по введению новых административных порядков на Кавказе, сын князя, генерала от кавалерии, председателя Государственного совета и Комитета министров И.В.Васильчикова.
Глебов Михаил Павлович (23 года), близкий друг Лермонтова, офицер лейб-гвардии Конного полка, вместе с ним 11 июля 1840 года участвовал в сражении при реке Валерик, был тяжело ранен, проходил курс лечения в Пятигорске.
Трубецкой Сергей Васильевич (27 лет), князь, офицер лейб-гвардии Кавалергардского полка, вместе с поэтом участвовал в боевых действиях при реке Валерик, ранен, лечился в Пятигорске.
Пушкин Лев Сергеевич (36 лет), родной брат А.С.Пушкина, входил в круг ближайших друзей Лермонтова, участвовал в боевых действиях в Закавказье и с Михаилом Юрьевичем в экспедиции Чеченского отряда генерала А.В. Галафеева, на Кавказе служил в чине майора. Обладал феноменальной памятью, наизусть знал многие стихотворения старшего брата, читал их друзьям до публикации, за что от автора получал нахлобучки.
Раевский Николай Павлович (23 года), знакомый Лермонтова, входил в «Лермонтовский кружок», офицер Тенгинского пехотного полка.
Дмитриевский Михаил Васильевич (29 лет), знакомый Лермонтова, старший помощник секретаря гражданской канцелярии главноуправляющего по Грузии, поэт-любитель, летом 1841 года лечился в Пятигорске.
Бенкендорф Александр Павлович (22 года), знакомый Лермонтова, юнкер, сын эстляндского военного губернатора, двоюродного брата генерал-адъютанта, шефа корпуса жандармов, начальника Третьего отделения А.Х.Бенкендорфа.
Зельмиц Антон Карлович (51 год), полковник, участник Отечественной войны 1812 года, адъютант командующего Кавказской линией и Черномории генерала Г.А.Эммануэля, пользовался всеобщим уважением. На вечере был с дочерьми.
Мартынов Николай Соломонович (26 лет) вместе с поэтом учился в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, служил в Кавалергардском полку, прикомандирован ротмистром в Гребенский казачий полк, из которого по невыясненным причинам в 1841 году в чине майора вышел в отставку.
Возможно, на вечере присутствовал Диков Василий Николаевич (29 лет), жених Аграфены Петровны Верзилиной, ногайский пристав, поручик.
Вызов
Гвардейская молодёжь в Пятигорске жила весело и разгульно. На вечеринках Михаил Юрьевич выводил Мартынова «из терпения, привязываясь к каждому его слову, на каждом шагу...» Не было случая, чтобы «в присутствии девиц Лермонтов Мартыноване сделал бы предметом общего смеха. Повод для постоянных шуток и откровенных насмешек над ним поэт нашел — костюм Мартынова». Тот постоянно носил черкесскую одежду и у пояса огромный кинжал. Лермонтов называл его «господин большой кинжал и дикарь», сочинял стихи и карикатуры, в которых изображал Мартынова в его странной одежде.
На вечере 13 июля Михаил Юрьевич между танцами вёл светскую беседу с Эмилией (А.С.Пушкин назвал её звездой Кавказа — В.Ч.), которая вспоминала: «...собралось к нам несколько девиц и мужчин... и мы, провальсировав, уселись мирно разговаривать. К нам присоединился Л.С.Пушкин, который также отличался злоязычием... Ничего злого особенно не говорили, но смешного много; но вот увидели Мартынова... у рояля играл князь Трубецкой. Не выдержал Лермонтов и начал острить на его счет, называя его «montagnard au grand poignard» (фр. — горец с большим кинжалом). Надо же было так случиться, что когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово „poignard“ раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом; он подошел к нам и... сказал Лермонтову: „Сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах“».
Танцы продолжились. Когда же после их окончания все выходили, то в передней на лестнице произошло объяснение Мартынова с Лермонтовым. Есть сведения, что Василий Диков шёл рядом с ними и оказался случайным свидетелем.
На следствии Мартынов говорил о том, что их с Лермонтовым никто не слышал. Он понимал, что от ответов зависела его дальнейшая судьба, выгораживал себя, тщательно подбирал слова. Его диалог с поэтом выглядел примерно следующим образом: «Вы знаете, Лермонтов, что я очень часто терпел ваши шутки, но не люблю, чтобы их повторяли при дамах». Михаил Юрьевич спокойно ответил: «А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения». Тогда Мартынов продолжил: «...после очередной выходки с его стороны мне уже не оставалось другого средства окончить с честью это дело, если бы я не принял его совета и не потребовал у него удовлетворения».
Лермонтову не понравился тон нравоучений, и он ответил: «Вместо пустых угроз ты гораздо бы лучше сделал, если бы действовал. Ты знаешь, что я от дуэлей никогда не отказываюсь,—следовательно, ты никого этим не запугаешь». После этих слов Мартынов вызвал поэта на дуэль. И день поединка назначили на 15-е число.
Попытки предотвратить дуэль
На следующий день их друзья, Михаил Глебов и Александр Васильчиков, на правах секундантов (все участники той вечеринки были друзьями) всячески старались уговорить Мартынова забрать вызов обратно, однако он был несговорчив. Секунданты уверяли Мартынова в весёлой жизни, которая их ожидает с Лермонтовым на Горячих Водах. Суть переговорного тупика состояла в том, что, по мнению Мартынова, «...не он вызывает, а его вызывают, и потому ему невозможно сделать первый шаг к примирению».
Действительно, формальный вызов последовал от Мартынова, но слова Лермонтова «потребуйте от меня удовлетворения», как писал А.И.Васильчиков, «заключали в себе косвенное приглашение на вызов. На этом сокрушались все наши усилия».
Друзья поэта пытались уладить конфликт, но Мартынов оставался непреклонным: «Дожидаться я не могу… Я не шучу и не отступлю от дуэли». Тогда боевой друг поэта, бесшабашная голова, непредсказуемый буян Руфин Дорохов пошёл на хитрость, спросив Мартынова: «А кто у вас будет секундантом?», полагая, что он желающих не найдёт.
Мартынов обратился к князю Васильчикову, «который, к изумлению всех, согласился». Было ясно, что Мартынов пошёл на такой шаг, чтобы «сбросить с себя мнение, которое существовало о нем… как о необычайном трусе».